Столица Сибири 2029. Берег монстров

Это было утро горьких разочарований. Кратчайшая дорога через центр – по площади Лунинцев – оказалась полностью заблокированной. Окрестные высотки валились не куда-нибудь, а именно на площадь. И даже цирк. В нашем городе был самый здоровый в России цирк! И падал он, похоже, последним. И не просто падал, а еще и подпрыгивал. Сначала поперек дороги образовалась гора строительного мусора высотой с пятиэтажку, а потом ее сверху прихлопнуло гигантским куполом. Смотрелось жутковато, но, в общем, интересно. Под куполом цирка оставалось немного места, чтобы пролезть – нельзя сказать, что он совсем уж сплющил горку. Но для начала следовало подняться на нее, что представлялось занятием трудоемким и энергозатратным. Обойти этот рослый монумент тоже было трудно – там, где был цирк и Нарымский сквер, дыбилась земля, а у нас, по стечению обстоятельств, не было при себе альпинистского снаряжения. Картина справа выглядела не лучше. Я принял решение – отходить назад до ближайшего перекрестка, свернуть на улицу 1905 года и выбраться в район вокзала. Во всяком случае, это казалось безопаснее, чем двигать на центральный Красный проспект. Но это утро, как уже было сказано, не баловало радостными событиями. Не успели мы отступить от горы, живописно венчаемой куполом, как пространство огласил душераздирающий вопль! На вершине купола выросла двуногая фигура в лохмотьях – не иначе царь горы? Он гортанно вопил, тыкал пальцем в нашу сторону. На вид – типичный умалишенный, глаза блуждали, рожа, как у полного кретина, да еще и в нарывах. Заворошились обломки на вершине горы, покатились камни – и стали воздвигаться новые фигуры, страшные, в зачуханных обносках, с деформированными телами и конечностями. Зараженные! И вся эта гоп-бригада вытаращилась на нас гноящимися глазами. Нестройный рев вырвался из полутора десятков глоток! Я пихнул локтем Ольгу, выводя из оцепенения – шевели полушариями, сейчас нас сожрут!!! Мы взревели от ужаса (и было от чего), бросились наутек. Я обернулся – и лучше бы не делал этого. Твари не были немощными доходягами. Болезнь вступала в стадию, когда физическая сила растет пропорционально звериному голоду. Они катились с горы, не чувствуя боли, прыгали, как кузнечики – с обломка на обломок, размахивали конечностями, рычали. Мы уносились прочь, воя от избытка чувств. Скулил Молчун, улепетывая галопом – в этом парне далеко не всегда просыпался инстинкт отважного бойца. Я снова в отчаянии обернулся. Лавина зараженных катилась по дороге, стремительно сокращала дистанцию. Что они делали на той горе? Живут они там? Сверху все видно? А если восемь автоматчиков «во главе» с Кузьмой сунулись на эту гору? Что от них осталось? Нет, ерунда, не могли их застать врасплох, мы бы услышали трескотню…

– Карнаш, что делать? – хрипела Ольга. Она задыхалась, глаза вываливались из орбит. Принимать бой было глупо. Мы бы ликвидировали половину этих особей, но вторая половина ликвидировала бы нас. Дураками они не были – кучей не бежали, рассыпались по дороге… Впереди уже мерцал перекресток с улицей 1905 года, вздыбленные пласты дорожного покрытия, за ними – колодец, в котором мы провели спокойную ночь…

– Бросаю гранату… – выдавил я. – Как брошу, сразу падаем, ползем за эти лохмотья – и в колодец…

Я на бегу отцепил от пояса лимонку, выдернул чеку и швырнул через плечо. Не могла она нанести колоссальный урон – тем более с недолетом. Мы рухнули на всклокоченную проезжую часть, дождались, пока рванет (Молчун уже умчался далеко вперед), а когда пространство в тылу заволокло дымом, поползли за обломки, энергично виляя пятыми точками. Твари рычали, выли, визжали, а мы уже вгрызались в лабиринты вывороченной земли. Этот номер мог и прокатить, взрыв способен дезориентировать любого. Дым еще не рассеялся, а мы уже скатывались в яму, лезли в раскуроченный колодец.

– Молчун, твою мать… – шипел я, делая отчаянные пассы. – Сюда, ко мне…

Пес полз с вытаращенными глазами, отвесив до земли шершавый язык. Я схватил его за шкирку, бросил в яму, повалился сам, едва не отбив себе самое ценное место организма. Я начал надвигать искореженную крышку, но бросил – в тишине такое не сделаешь. Мы съежились в узкой шахте, сидели, стуча зубами. Я приготовил еще одну гранату – пусть только попробуют оказать нам знаки внимания…

– Мамочка, как же страшно… – стучала зубами Ольга. – Я сейчас умру, до чего страшно, Карнаш, миленький…

– Да все в порядке, дорогая, – шептал я. – Реальные полевые условия. Хотела выразиться? – я ухмыльнулся и обнял ее. – Давай, выражайся. Только не тыкай в них пальцем и не кричи, что они лохи.