Столица Сибири 2029. Берег монстров

– Спасибо вам, мужики, – искренне поблагодарил я, начиная собираться. – Хорошо у вас, но мы пойдем. Дела, знаете ли, сами не сделаются.

– Ладно, – решился Виктор, – провожу вас до вокзала. Ходить по этой местности без провожатого – эффективный способ отбросить кеды. В лучшем случае, карму себе сломаете. Но учтите, только до вокзала, дальше мы не ходим. Может, собачку оставите? – он задумчиво уставился на смирно пыхтящего Молчуна.

Пес ощетинился и зарычал. При нужде он умел выключать дурачка и понимать человеческую речь.

– Ни в коем случае! – воскликнули мы хором. А Ольга добавила. – Как вы можете, Виктор! Это же наш второй ребенок!

И снова городским руинам не было конца. Мертвый мир представал во всем своем мрачном великолепии. Прощание вышло каким-то смазанным. Серега тоже выражал готовность «усилить службу безопасности», но Виктор отмахнулся – нечего там толкаться. Сиди и развлекай Агдамыча. А лучше печку растопи, холодновато в доме стало. Мы пробирались вдоль разрушенных подъездов. Двое перебегали, третий созерцал, а потом первые двое созерцали, пока бежал третий. Где-то далеко, за просевшей аркой, за гаражным кооперативом и путевыми строениями, выли собаки. Мы добежали до конца дома, затаились у раздавленного шлакоблочной плитой зеленого «Витца». В салоне белели кости незадачливой водительницы. Одежда давно истлела, рассыпалась, но уцелела туфелька на шпильке, натянутая на косточку стопы…

В округе было тихо. Мы передвигались короткими перебежками мимо двухэтажного здания Сбербанка, засыпанного обломками примкнувшей к нему многоэтажки. В момент толчка по дороге мимо банка ехала фура с прицепом, ее перевернуло, и теперь разрозненные части автопоезда, словно детали конструктора, валялись на тротуаре. Все случилось внезапно, я даже ухом не повел! Дуновение воздуха – Виктор резко повернулся, вскинул самострел, пропела тетива. Крупное животное с клочками неравномерно растущей шерсти покатилось по ступеням Сбербанка, застыло у подножия, конвульсивно вздрагивая. Стрела пробила его насквозь. Мы попятились. Виктор прошипел, чтобы я не стрелял, а то столько дерьма слетится… Он тоже волновался, жирный пот блестел на лбу. Я никогда еще не видел таких разросшихся крыс! Это определенно была крыса – «мелкий» надоедливый грызун. Жирная, размером с двух кошек, со свирепой оскаленной мордой. Подрагивал лоснящийся голый хвост. Она напоминала гигантскую лохматую грушу. Что-то мелькнуло в заваленном проходе, у которого стоял проржавевший банкомат. Показалась еще одна тварь. Блестели хищные глаза, она злобно попискивала. Вздыбилась шерсть, как у собаки. Крыса помчалась на нас – ну, полная дура! Зарычал Молчун, рванулся ей навстречу, оттолкнувшись всеми лапами. Но Виктор уже отправил вторую стрелу из своей «двустволки». И вторая тварь, призывно пища, покатилась по ступеням. Виктор, махнув, бросился прочь, перезаряжая на бегу. Мы побежали за ним. Молчун сообразил, что его порыв остался неоцененным, помялся и припустил за нами. Мы перебежали перекресток улицы Ленина и 1905 года, перемахнули через груду кирпича и бытовой техники, затаились. Виктор стащил с носа запотевшие очки, принялся лихорадочно протирать их отворотом пуховика. Полчища крыс за нами не гнались.

– Неплохо, – отдышавшись, похвалил я. – У вас же зрение плохое, Виктор, как вам удается метко стрелять?

– Ума не приложу… – признался абориген. – Интуиция, наверное. Или задницей эту нечисть чую… Крысы в этой местности – это что-то… Здесь всегда в подвалах было много крыс, вели себя как таджики – ну, словно у себя дома, не боялись ничего, на людей фыркали. А после того, что случилось… в общем, окончательно обнаглели. Переняли повадки кротов, землю роют. Поодиночке еще ничего, а вот когда их стая – бросаются, не думая, грызут все подряд… Пойдемте, здесь два шага до привокзалки…

Через пять минут мы уже лежали в руинах на краю площади Гарина-Михайловского, угрюмо созерцали городские просторы. Мы поздно проснулись – день уже подкрадывался к обеду. Город заволокла темно-серая облачность. Надрывался ветер. И вновь преследовало ощущение позднего вечера. Привокзальная площадь была пуста – там нечему было падать. И земля здесь с корнем не выворачивалась. Чернели лишь невнятные, занесенные снегом горки – остовы машин, развалившиеся киоски, остановочные павильоны. А вот за границами площади стихия почудила на славу. Вокзал «Новосибирск-Главный» – бывшее украшение города – стал горкой мусора. От вокзала пригородных сообщений уцелели лишь несущие конструкции. Добротные здания, прилегающие к площади, отчасти выдержали удар – их строили «на века» в пятидесятых годах прошлого столетия, отдельные фрагменты почти не пострадали. Чего не сказать о высотной гостинице «Новосибирск» – неприлично рослая безыскусная коробка рухнула практически плашмя – на обычную пятиэтажку, в которой я когда-то жил…