Столкновение

В толпе жеребят ему послышалось слабое движение, чей-то шепот. Он бросился по проходу, распахнул денник. Трое… Фаик, Амайо, Седу… Значит, не все пропало. Не все… Кронго вытер пот ладонью. Конюхи тревожно смотрели на него, будто не верили, что это он.

— Почему не задан корм? — Стараясь говорить спокойно, Кронго погладил жеребенка по крупу. Конюхи осторожно выбрались в проход.

— Фаик, Седу… Вы что? Амайо? Почему не сняты уздечки?

Губы старшего, Фаика, мелко дрожали.

— Хорошо, успокойтесь. На ипподром никто больше не придет. Задайте корм, снимите уздечки… Работа в манеже отменяется, сделайте всем жеребятам проводку. Придите в себя… Да придите же в себя, никто вас не тронет!

На улице стояла жара, убийственная в эту пору. Кронго казалось, что он все видит во сне. И все-таки в нем есть силы, потому что он думает о том, чтобы спасти лошадей любой ценой. Любой ценой… А чувство собственного достоинства, чувство долга, которое возникло и тут же пропало? Чувство страха, то чувство естественного страха, которое трясет сейчас его всего? Но оно сейчас сливается с чувством долга. Спасти лошадей. Это самые ценные лошади во всей Африке. Других таких нет. Спасти… Он привез их сюда из Европы не для того, чтобы они пропали.

— Документы!

Кронго тупо смотрел на ствол автомата, приставленный к груди. А вот его дом — рядом, за этими машинами, перегородившими улицу.

— Я директор. Директор ипподрома. Тренер. — Кронго попытался вспомнить фамилию белого, который так вежливо извинялся перед ним. Вспомнил. — Мне нужно позвонить комиссару Крейссу. Вы можете меня связать с комиссаром Крейссом?

Но ему не нужно звонить комиссару Крейссу.

— Крейсса знает. — Один из патрульных обернулся к машине. — Мой капитан?

— Давай его сюда. — Белый в одном из «джипов» следил за индикатором, неторопливо наговаривая в микрофон.

— Внимание… Подведи, подведи сюда этого типа… Внимание… — Белый откашлялся и щелкнул переключателем. — Внимание! Граждане свободного государства! Режим узурпатора Лиоре свергнут. Вся власть в столице и районах находится в руках народа… Собственность возвращается ее законным владельцам… Всем гражданам страны, кто бы они ни были — белые, ньоно, манданке или бауса, гарантируется полная неприкосновенность… Просьба к населению сообщать о местах хранения оружия, а также о местонахождении бандитов и убийц — главарей антинародного режима, коммунистах, националистах и так называемых «Красных братьях»… Для поддержания необходимого порядка в столице вводится комендантский час…

Белый отключил рацию и повернулся к Кронго.

— Ну и что ты за птица?

— Двухэтажное здание за вашей машиной — мой дом. — Кронго старался говорить как можно спокойней. — Я специалист, тренер, директор ипподрома. Это может подтвердить комиссар Крейсс. Я хотел обратиться к вам за помощью. В опасности ценные лошади, прекратился завоз фуража, нет рабочей силы…

— Сумасшедший. — Белый не спеша закурил. Усмехнулся. — Надо пустить тебя в расход как провокатора. Чтоб другим неповадно было.

Африканец-патрульный щелкнул затвором автомата.

— Подожди. — Белый переключил связь. — Алло, штаб? У вас там нет Крейсса? — Он затянулся. — Крейсс, ну как у вас? Хорошо, я буду передавать сообщения каждые полчаса… Подождите! Тут какой-то тип говорит, что он директор ипподрома… Хочу пришить его для верности… Вы не шутите?

Он повернулся к Кронго:

— Ладно. Можешь идти.

Кронго молча смотрел на него.

— Что же ты стоишь? Иди.

Только в палисаднике своего коттеджа Кронго остановился и вытер платком пот. Странно — он думает сейчас о том, почему они не держали прислугу. Ему, Филаб и мальчикам, когда они приезжали от бабки, хватало этих двух этажей. Но почему он думает о бабке? Тихо. Никого нет… Кронго вошел в холл. Большое фото Альпака. Это лучшая лошадь, которую ему когда-либо удавалось вырастить. Но сейчас все пошло прахом, все. Фото висит на центральной стене, У двери тихое движение. Послышалось? Он перевел взгляд на лестницу. Вздрогнул. Масса, похожая на большой черный гриб, шевельнулась и застыла у двери.

— Кто это?

Черное покрывало отодвинулось. Блеснули глаза.

— Месси Кронго… Месси Кронго, не выгоняйте меня… Они убивают всех бауса… Пощадите…

— Фелиция… — Кронго узнал кассиршу ипподрома. — Как вы очутились здесь?..

— Мадам Филаб… Я помогла ей… Месси Кронго, вы не выгоните меня? Я могу ухаживать за мадам Филаб… Месси Кронго! — Фелиция, будто убеждая его в чем-то, показала сморщенные розовые ладони.

— Ну что вы, что вы… — Кронго поднял кассиршу. — Где она?

— Филаб… — глаза Фелиции заплыли под веки. — Филаб… Мадам Филаб…

— Где она? Где мальчики?

Фелиция перевела взгляд на гостиную, и Кронго увидел желтую руку на диване. Ему стало страшно. Он кинулся туда.

Филаб лежала, вытянув ноги, укрытая халатом. Веки ее дрогнули, она открыла глаза.

— Что с тобой? — Кронго сжал ее руку и услышал слабое ответное пожатие. — Что с тобой, Фа? Ну не молчи, Фа… ты ранена?

— Я подобрала ее на улице. — Фелиция прошелестела покрывалом. — Месси Кронго, она не ранена, цела… Не волнуйтесь… Только говорить ничего не может…

— Это правда, Фа?

Филаб закрыла глаза.