Столкновение с бабочкой

Но сон на то и есть сон, что поступаешь в нем наперекор логике и идешь на поводу простых соблазнов. И этот соблазн был: ежели его поезд из Пскова сейчас не пропускают в Царское Село, где болела его семья, то, может быть, когда он перестанет быть самодержцем, его пропустят? Пропустят как рядового гражданина, сложившего с себя обязанности быть козлом отпущения за беды огромной непонятной страны?..

За окном его вагона раздались аплодисменты и приветственные крики. Николай Александрович подумал, что это хлопают его внутренней решимости отречься, но это, оказывается, хлопали двум депутатам государственной Думы, прибывшим из столицы сюда, в провинцию, на политические гастроли. Последние гастроли, как показал этот сон. Они сошли на перрон, как на подмостки, и, запахивая свои дорогие шубы от промозглого ветра, поспешили к царскому вагону. Кто они были, трагики или комики, этого государь не знал. Но актеры донесли до него мнение народных избранников: отречься нужно, чтобы избежать смуты. Что смута есть порождение его привязанности к трону. Что он и семья будут в большей безопасности, если отречение состоится немедленно. И вся страна за счет этого отречения встанет наконец на разумный путь развития: разобьет в наступлении немцев (к этому уже все готово), учредит демократическую республику (это само собой) и покажет невиданные ранее темпы экономического развития (это уже как водится). Об управлении думать не нужно. Тем более о карательных мерах по отношению к дезертирам и бунтовщикам. Народ мудр, он пуповиной своей чует истину, а пуповина привязана к суглинку, что зовется Российской империей. Самоорганизация на демократических принципах и небывалый расцвет всех сторон жизни – вот следствия его отречения, например, в пользу брата Михаила. Конституционная монархия, где во главе стоит богопомазанник, не виновный в эксцессах последних двадцати трех лет… что ж, это тоже терпимо. В Англии получается, а почему не можем мы? Конечно, лучше вообще без царя, но если пока нельзя, то пусть будет Михаил, ладно, немного потерпим…

Николаю Александровичу захотелось проснуться. Он даже попытался закричать во сне, но крик его ничего не дал: позолота ручек на дверях вагона намекала на власть, потерять которую нестерпимо. Маленький столик у стены годился на то, чтобы на нем подписывать судьбоносные для страны решения. Зеленый шелк на стенах пророчил расцвет всех сторон общественной жизни. Военная карта с прикрепленными на ней флажками кричала: взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать, пора лупить и наступать! Соболья шуба на плечах депутата давила непереносимой пошлостью. Неужели и он будет ходить в такой шубе, когда перестанет быть царем? Ведь он же миллионер не хуже Рябушинского, или отберут все земли и дворцы, которыми владела его семья, и нажитое отдадут казне на общие нужды? Нет, что при своих миллионах, что без них он всегда будет в простой солдатской шинели, доступный, неброский и стеснительный, каким его Бог создал. Любящий отец и законопослушный гражданин, тем более что источник всех законов – он сам. Может ли источник законов быть беззаконным? Нет. Но ведь именно в этом его и попрекали, и он никогда не мог понять, валяют ли политики Ваньку или в самом деле думают, что одушевленный Закон, в сущности, есть разбой и попирание Божьей воли. Ведь у него же есть таланты помимо государственных: он неплохо рисует акварелью, может любить и быть любимым, может ходить на охоту и завалить с одного выстрела крупного оленя, если егерь подгонит его поближе… Трупы убитых наповал животных, которые могли чувствовать, но не могли заботиться о народном благе, разве это не признак мужественности охотника? Теплая кровь, струящаяся из ран, в которые можно просунуть кулак, разве это не доказательство силы стрелка? Животные – не человек, они даны нам в услужение. Впрочем, так же и люди. Их не жалко. Или этого всего мало для обыкновенной гражданской жизни? Посмотрим. Сама жизнь подскажет. А акварели мы еще нарисуем, скажем, увядшую красную розу на фоне белого снега… Да. Это будет выразительная акварель.

Он и подписал. Все, что у него просили, подписал.