Столкновение цивилизаций

В то время как войны вдоль линий разлома сходны с другими рационально-религиозными войнами по затянувшемуся характеру, высокому уровню насилия и идеологической двойственности, отличаются они в двух аспектах. Во-первых, в межобщинных войнах могут участвовать этнические, религиозные, расовые или языковые группы. Однако поскольку религия является основным определяющим признаком цивилизации, войны вдоль линий разломов почти всегда происходят между людьми, принадлежащими к различный цивилизациям. Некоторые аналитики преуменьшают важность этого фактора. Они обращают внимание, к примеру, на общую этническую принадлежность и [c.410] язык, на прошлое мирное сосуществование и широкую распространенность браков между сербами и мусульманами в Боснии и отбрасывают в сторону религиозный фактор, ссылаясь на фрейдовский “нарциссизм маленьких отличий”. Но в основе подобного суждения лежит мирская близорукость. Тысячелетия человеческой истории доказывают, что религия – не “маленькое отличие”, а, возможно, глубочайшее различие, какое только существует между людьми. Повторяемость, масштабы и ожесточенность войн вдоль линий разломов значительно увеличиваются верой в разных богов.

Во– вторых, прочие межобщинные войны имеют локальный характер, и, следовательно, вероятность их разрастания и вовлечения в конфликт дополнительных участников относительно мала. В войнах же, происходящих по линиям разломов, наоборот, по определению участвуют группы, которые представляют собой часть более крупных культурных сущностей. В обычном межобщинном конфликте группа А ведет борьбу с группой В, а у групп С, D и Е нет никаких причин для участия в нем, если только А или В не посягнут непосредственно на интересы С, D или Е. В войнах вдоль линий разломов, наоборот, группа А-1 борется с группой В-1, и каждая старается расширить войну и добиться поддержки от цивилизационно родственных групп -А-2, А-3, А-4 и В-2, В-3 и В-4, и эти группы будут отождествлять себя со своими борющимися родичами. Развитие транспортного сообщения и средств коммуникации способствовало установлению этих взаимосвязей и, следовательно, “интернационализации” конфликтов вдоль линий разломов. Благодаря процессам миграции возникли диаспоры в третьих цивилизациях. Благодаря средствам связи борющимся партиям стало проще обращаться с просьбами о помощи, а родственные им группы могут теперь сразу же узнавать о судьбе этих партий. Таким образом, “общее уплотнение” мира позволяет родственным группам обеспечивать борющимся партиям моральную, [c.411] дипломатическую, финансовую и материальную поддержку – и намного труднее стало этого не делать. Для предоставления подобной помощи развиваются международные сети, и эта помощь намного продлевает конфликт. По меткому выражению Г.Д.С. Гринуэя, основным признаком войн, идущих по линиям разломов, является “синдром родственных стран”. Более того, даже малые проявления насилия между людьми, принадлежащими к различным цивилизациям, как правило, дают такие результаты и имеют такие далеко идущие последствия, каких не бывает в случаях внутрицивилизационного насилия. Когда в феврале 1995 года в Карачи террористы-сунниты расстреляли молившихся в мечети шиитов, они нарушили закон и создали проблему для Пакистана. Когда ровно год спустя еврейский поселенец убил двадцать девять мусульман, молившихся в Пещере патриархов в Хевроне, он сорвал переговорный процесс на Ближнем Востоке и создал проблему для всего мира.

Сфера распространения: кровавые границы ислама

Межобщинные конфликты и войны по линиям разломов являются предметом изучения истории; последняя насчитывает тридцать два этнических конфликта, случившихся во время “холодной войны”, включая войны по линиям разломов – между арабами и израильтянами, индийцами и пакистанцами, суданскими мусульманами и христианами, шри-ланкийскими буддистами и тамилами, ливанскими шиитами и маронитами. Войны идентичностей составили около половины всех гражданских войн в период 1940-х и 1950-х годов, но на протяжении последующих десятилетий эта доля составила уже около трех четвертей, и сила восстаний, в которых участвовали этнические группы, утроилась [c.412] за период между началом 1950-х годов и концом 1980-х годов. Поскольку упорное соперничество сверхдержав затмевало эти конфликты, они, не считая отдельных примечательных исключений, привлекали сравнительно мало внимания и зачастую рассматривались сквозь призму “холодной войны”. По мере того как “холодная война” близилась к завершению, межобщинные конфликты все более бросались в глаза и, что далеко не бесспорно, стали более распространенными, чем прежде. В истории этнических конфликтов на самом деле наблюдалось нечто очень похожее на “подъем”.