Столкновение цивилизаций

Во всех этих районах отношения между мусульманами и народами иных цивилизаций – католической, протестантской, православной, индуистской, китайской, буддистской, еврейской – носили, как правило, антагонистический [c.415] характер; в прошлом в большинстве случаев напряженность в какой-то момент выплескивалась в насильственные действия, и 1990-е годы также не стали исключением. На какой бы участок периметра ислама ни взглянуть, мусульмане никак не могут мирно ужиться со своими соседями. Естественно, возникает вопрос – будет ли в равной мере справедлива подобная модель конфликта конца двадцатого века между мусульманскими и не-мусульманскими группами, если ее перенести на отношения между группами, принадлежащими к другим цивилизациям? На самом деле это не так. Мусульмане составляют около одной пятой от всего населения земного шара, но в 1990-х годах они участвовали в намного большем числе межгрупповых актов насилия, чем люди из любой другой цивилизации. Свидетельств тому – множество.

1. Мусульмане были участниками двадцати шести из пятидесяти этнополитических конфликтов 1993-1994 годов, проанализированных Тэдом Робертом Гурром (Таблица 10.1). Двадцать из этих конфликтов происходили между группами из различных цивилизаций, пятнадцать из них между мусульманами и не-мусульманами. Короче говоря, имело место втрое больше межцивилизационных конфликтов с участием мусульман, чем конфликтов между всеми не-мусульманскими цивилизациями. Конфликты внутри ислама также были более многочисленны, чем внутри любой другой цивилизации, включая племенные конфликты в Африке. В противоположность исламу, Запад был вовлечен всего лишь в два внутрицивилизационных и в два межцивилизационных конфликта. Для конфликтов с участием мусульман также характерны многочисленные жертвы. Из шести войн, в которых, по оценкам Гурра, погибло 200 000 или больше человек, три (Судан, Босния, Восточный Тимор) происходили между мусульманами и не-мусульманами, два (Сомали, Ирак-курды) между мусульманами и только в одном (Ангола) участвовали исключительно немусульмане. [c.416]

2. Газета New York Times привела список из сорока восьми районов, в которых в 1993 году происходило примерно пятьдесят девять этнических конфликтов. В половине из названных мест мусульмане сталкивались с другими мусульманами или с не-мусульманами. В тридцати одном случае из пятидесяти девяти конфликты происходили между группами из различных цивилизаций, и, согласуясь с данными Гурра, две трети (двадцать один) из этих межцивилизационных конфликтов разворачивались между мусульманами и остальными (Таблица 10.2).

3. В исследовании Рут Леджер Сивард показано, что в 1992 году шло двадцать девять войн (таковыми, по определению, считались конфликты, приводившие к гибели 1000 или более человек в год). Девять из двенадцати межцивилизационных конфликтов были между мусульманами и не-мусульманами, и снова мусульмане принимали участие в большем числе войн, чем люди из какой бы то ни было другой цивилизации.

Я воспользовался классификацией конфликтов по Гурру, за исключением того, что переставил китайско-тибетский конфликт, который он классифицировал как нецивилизационный, в межцивилизационную категорию, поскольку очевидно, что это – столкновение конфуцианских ханьских китайцев и тибетцев-буддистов ламаистского толка. [c.417]

Таким образом, эти разные статистические данные приводят к одному и тому же заключению: в начале 1990-х годов мусульмане были вовлечены в большее число актов межгруппового насилия, чем не-мусульмане, и от двух третей до трех четвертей межцивилизационных войн происходило между мусульманами и не-мусульманами. Границы ислама и в самом деле кровавы.

К выводу о предрасположенности мусульман к насилию в конфликтах подталкивает и степень милитаризма мусульманских государств. В 1980-х годах процентные соотношения вооруженных сил (которые определяются численностью военнослужащих на 1000 человек) и индексы военных усилий (соотношение вооруженных сил с поправкой на национальное богатство страны) в мусульманских странах были существенно выше, чем у других. В христианских странах все с точностью до наоборот. Средние значения соотношений вооруженных сил и индексы военных усилий у мусульманских стран примерно вдвое превышают те же показатели [c.418] христианских стран (Таблица 10.3). “Вполне очевидно, – заключает Джеймс Пэйн, – что существует прямая связь между исламом и милитаризмом”.