Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

Кто сказал ему, где я живу?
Почему он оставил меня в такой муке?
Я, несчастная, полна тоски по нему.
Он взглянул на меня через окно,
Он, который так красив, как мои серьги;
Он заставил мое сердце волноваться:
Я, несчастная, полна тоски по нему.
Он взглянул на меня через щель в крыше,
Запел, как птица, чтобы я могла взглянуть на него,
Потом, мягко ступая, исчез из виду:
Я, несчастная, полна тоски по нему.
Он взглянул на меня, когда я набирала воду,
И я увяла, как алая роза,
Мои душа и тело были объяты пламенем любви:
Я, несчастная, полна тоски по нему.
Он взглянул на меня при свете ущербной луны пред рассветом,
Выслеживал меня, как одержимый.
Почему я пала так низко?
Я, несчастная, полна тоски по нему.

Хабба Хатун исповедовала мистическое направление в исламе, находящееся под сильным влиянием суфиев, использующее доисламскую практику. Эта традиция до сих пор сильна в деревне, чем и объясняется равнодушие кашмирцев к более ортодоксальным и воинственным формам этой религии.

Могольские императоры перебрались в свои новые владения. Сын Акбара, Джахангир, перестал бояться смерти, поскольку превзойти красоты Кашмира мог только Рай. Пока его жена и ее брат следили за управлением империей, он размышлял о том, как ему повезло, что он покинул равнины Пенджаба. Он проводил время, покуривая опиум, пробуя сок кашмирского винограда, и разбивал сады вокруг природных источников, так, чтобы в воде, которая каскадами лилась по специально проложенным каналам, можно было видеть отражение восходящего и заходящего солнца. «Если на земле есть рай, то вот он, вот он, вот он», — писал он, перефразируя известный персидский куплет.

К XVIII веку начался медленный упадок исперии Великих Моголов, и кашмирская знать попросила жестокого правителя Афганистана Ахмед-шаха Дуррани освободить их страну. Дуррани исполнил их просьбу в 1752 году, обложив страну двойными налогами и преследуя шиитское меньшинство с такой фанатической энергией, что шокировал кашмирскую знать. Пятьдесят лет правления афганского шаха были отмечены постоянными стычками между суннитами и шиитами.

Однако худшее было впереди. В 1819 году воины предводителя сикхов Ранджита Сингха, уже одержавшие победы в Северной Индии, взяли Шринагар. Не было никакого сопротивления, стоящего упоминания. Кашмирские историки считают 27-летнее правление сикхов, которое последовало за этой победой, самым страшным бедствием, когда-либо постигавшим страну. Главная мечеть в Шринагаре была закрыта, другие стали собственностью государства, было запрещено забивать коров, а бремя налогов вновь стало невыносимым. В отличие от могольских правителей, Ранджит Сингх обложил налогами бедняков. Массовое обнищание привело к массовой эмиграции. Кашмирцы бежали в большие города Пенджаба: Амритсар, Лахор и Равалпинди. Эти города стали новыми центрами кашмирской жизни и культуры. Одним из многих положительных последствий этой эмиграции стало то, что кашмирские повара значительно улучшили местную кухню.

Сикхское правление не продлилось долго, ибо у границ Кашмира стояли новые завоеватели. Вероятно, развернулось самое замечательное предприятие в истории торгового капитализма на индийском субконтиненте. Наделенная британским и голландским государствами правом содержать армию, Ост-Индская компания начала быстро продвигаться вперед со своей базы в Калькутте и после сражения при Плассей в 1757 году захватила всю Бенгалию. В течение нескольких лет император из династии Великих Моголов в форте Дели был на содержании компании, войска которой продвигались на запад, решив отобрать у сикхов Пенджаб. Первая англо-сикхская война в 1846 году закончилась победой Ост-Индской компании, которая по Амритсарскому договору приобрела Кашмир. Однако, обнаружив, какой там царит хаос, быстро продала его за 7,5 млн рупий правителю соседнего Джамму, которой обложил кашмирцев крайне свирепыми налогами. Когда после восстания в 1857 году диктат Ост-Индской компании сменило прямое правление из Лондона, реальная власть в Кашмире и других княжествах перешла к британскому представителю: в эту тихую имперскую заводь обычно направляли новичков из колледжа в Хэйлибери.