Столократия

"Они были пассивны, жадны и невероятно, фантастически эгоистичны. Психологически почти все они были рабами - рабами веры, рабами себе подобных, рабами страстишек, рабами корыстолюбия. И если волею судеб кто-нибудь из них рождался или становился господином, он не знал, что делать со своей свободой. Он снова торопился стать рабом - рабом богатства, рабом противоестественных излишеств, рабом распущенных друзей, рабом своих рабов. Огромное большинство из них ни в чем не было виновато. Они были слишком пассивны и слишком невежественны. Рабство их зиждилось на пассивности и невежественности, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство".

Здесь, на Стрелке, я, кажется, физически чувствую к западу от себя нависающую над моим городишкой громаду восьмимиллионного "русского народа". В котором "пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство".

А чё? Нормалёк! Все так живут!

Я не знаю - где сердце у этого "спрута".

Спокойно, Ванюша. Кому, как не "эксперту по сложным системам" разбираться с конкретным... "головоногим".

Где у него сердце - не знаю. Тем более, их у осьминогов - три. Пока до каждого докопаешься... кровищи будет... Но щупальцы - рубить сразу. У осьминогов более половины мозговых клеток - там. А что "присоски" имеют вид живых людей... Так ведь ты сам - нелюдь!

"Огромное большинство из них ни в чем не виновато. Они слишком пассивны и слишком невежественны". За что и будут наказаны. "Без вины виноватые"? - Для наказания - достаточно.

***

Разгром Клязьменского каравана похоронил надежды на быструю интеграцию с Залесьем. В караване были боярские приказчики и представители известных купеческих родов. Из Владимира, Суздаля, Ростова... Между нами легли не только нанесённый ущерб, но и пролитая кровь. Жажда мести жгла многие русские души. Карательного похода, как предлагали горячие головы, Боголюбский не допустил. Но гадости мне делали.

Это была хорошая школа. Взбучка, прежде устроенная мною Лазарю и Резану, спасла их - посольство смогло перейти на осадное положение.

Рухнули планы по инвестициям из этого региона, открытию представительств, привлечению мастеров... просто - их присутствию в моих землях.

Моё, несколько умозрительное, логически придуманное неприятие туземных элит, неприязнь к русскому боярству, к князьям, к духовенству, дополнилось конфликтом с ещё одной группой - с купеческой верхушкой. Это создавало проблемы. Но выбирая между сотрудничеством с "милыми соседями" и "законом", я выбирал "закон". Мой закон. "Милость хвалится над судом" - пусть Иларион проповедует.

-- Побили и побили. Что ты весь... аж с лица спал. А неча воровать! Детишки-то почти все целые. Они, как беготня началась, под стенку береговую забилися. Чего ты смурной сидишь? Четыре ста голов полона! Три ста мужиков здоровых! По пяти гривен - за милую душу! Булгаре с руками оторвут! Мальков возьмут - аж с присвистом!

-- Аким Янович, ты не понял. Я не торгую людьми.

-- А, да, сказывали. Экая глупость! Ты ж глянь: вон ты дирхемы приволок. ХитрО взял, с Богородицей да с колдовством. А тута, на ровном месте, ни за что, ни про что, оп-па-на - почитай вдвое гривен поднял!

-- Ты всем нашим павшим глаза закрыл? Над каждым молитву прочитал? "Ни за что...". За души их, за жизни, до срока взятые.

-- Ой, ой! Ты меня учить будешь! Да я против твоего, знашь сколь раз людей в бой водил! Скольким глаза закрывал, землёй засыпал...

-- Вот и я про то. Привык ты. Своих хоронить. Как сапог дырявый выбросить...

-- Ты! Ты мне такого...! Не сметь!

-- Не смею. Вон там - дом твой. Вот и иди туда. А мне дела делать надо.