Столп огненный

Не такого ответа Пьер ждал, но фрейлина нисколько не преувеличивала. Шотландский парламент, где преобладали протестанты, только что принял закон, объявлявший преступлением отправление католической мессы.

– Но Мария знает, что прежде всего на ее плечах лежит забота о Франции, верно? – уточнил Пьер.

С этим, по счастью, Элисон согласилась.

– Мария останется с Франциском, пока не родит ему сына, а лучше двух. Она понимает, что подарить Франции наследника престола куда важнее, чем усмирить мятежных скоттов.

Пьер облегченно улыбнулся.

– Кроме того, – заметил он как бы мимоходом, – с какой стати той, кто сделался королевой Франции, становиться вместо этого королевой Шотландии.

– Так и есть. Мы с нею сохранили лишь смутные воспоминания о Шотландии. Когда нас увезли оттуда, Марии было пять, а мне восемь. Никто из нас не говорит на тамошнем наречии. Но, сдается мне, вы подняли меня с постели в такую рань не для того, чтобы поболтать о Шотландии.

Пьер осознал, что и в самом деле не спешит переходить к делу. Хватит юлить, велел он себе, ты же Пьер Оман де Гиз.

– Все готово, – сказал он. – Трое наших врагов в городе.

Элисон сразу поняла, что он имеет в виду.

– Пора действовать?

– Мы уже начали. Луи де Бурбон заключен под стражу по обвинению в измене короне, ему грозит смертный приговор. – Может, принц и вправду виновен, подумалось Пьеру, но это не имеет значения. – За домом Гаспара де Колиньи следят вооруженные люди, которые его не упустят. Он узник, свободен лишь на словах. – Этими вооруженными людьми, стражниками де Гизов, командовал Гастон ле Пан, под чьим началом состояло несколько сот человек. – А Антуана де Бурбона пригласили посетить короля Франциска этим утром. – Пьер взмахом руки указал на Лувье. – Шарль де Лувье, человек, который его убьет.

Элисон даже не моргнула. Пьер поразился хладнокровию девушки.

– Что требуется от меня?

Только теперь в беседу вмешался Лувье. Он говорил негромко, но четко, растягивая звуки, как было принято у знати.

– Король должен подать сигнал, когда сочтет, что мне нужно приступать к делу.

– Почему? – не поняла Элисон.

– Потому что принца крови можно убить лишь с позволения короля.

Лувье давал понять всем присутствующим, что за убийством Антуана должен стоять король Франциск. Иначе впоследствии королю не составит ни малейшего труда отречься от этого преступления, объявить себя неповинным в нем и казнить Лувье, Пьера, кардинала Шарля и вообще всякого, кто покажется подходящим козлом отпущения.

– Ясно. – Элисон мгновенно поняла скрытое послание убийцы.

– Лувье нужно провести несколько минут наедине с его величеством, – прибавил Пьер, – чтобы они могли условиться о сигнале. Королю кардинал Шарль это уже объяснил.

– Хорошо. – Элисон встала. – Идемте, мсье де Лувье.

Убийца двинулся следом за ней. У двери Элисон обернулась.

– Оружие у вас при себе?

Лувье молча распахнул плащ и показал висевший в ножнах на поясе двухфутовый кинжал.

– Лучше оставьте его здесь. Мсье Оман де Гиз присмотрит.

Лувье снял кинжал с пояса, положил оружие на стол и вместе с Элисон вышел из приемной.

Пьер встал у окна и уставился на высокие арки западного фасада собора. Он не находил себе места от беспокойства и терзался чувством вины. Я делаю это для церкви, напомнил он себе, для Господа, Чей дом – каждый храм, и для извечной, истинной веры.

Возвращение Элисон заставило его встрепенуться. Девушка приблизилась, коснулась Пьера плечом, тоже посмотрела в окно.

– Здесь молилась Жанна д’Арк, когда враги осаждали Орлеан, – сказала Элисон. – Она спасла город от зверств англичан.

– Говорят, она спасла не просто город, а всю Францию, – ответил Пьер. – Как и мы ее спасаем.

– Верно.

– Что король Франциск? Лувье к нему попал?

– Да, они советуются.

Пьер приободрился.

– Надеюсь, сегодня мы избавимся от угрозы Бурбонов раз и навсегда. Думал, я не доживу до того дня, когда с нашими врагами будет покончено. – Элисон промолчала, как-то виновато потупилась. Пьеру это не понравилось. – Вы не согласны?

– Остерегайтесь королевы-матери.

– С чего вы о ней вспомнили?

– Я ее знаю. Она мне благоволит. Когда мы были детьми, я приглядывала за Франциском и Марией. Особенно за ним, ведь он был таким неуклюжим и болезненным. И королева Екатерина до сих пор меня за это отличает.

– И?..

– Она говорила со мной. Считает, что мы ошибаемся.

Под «мы» Элисон подразумевала семейство де Гизов, и Пьер это понял.

– Ошибаемся? Почему?

– Она уверена, что мы никогда не покончим с протестантством, сжигая людей на кострах. По ее словам, так мы только плодим мучеников. Наоборот, нужно устранить сам повод к протестам, реформировать католическую церковь.

Насчет мучеников королева Екатерина была безусловно права. Никто из знакомых не любил грубого и заносчивого Жиля Пало при жизни, но теперь, как доносили соглядатаи Пьера, среди протестантов сожженный заживо печатник сделался едва ли не святым. А вот рассуждения по поводу реформирования церкви попахивали лицемерием.

– То есть королева предлагает отобрать богатство и положение у людей вроде кардинала Шарля? Это невозможно, они слишком могущественны.