Столп огненный

На второе утро после приезда она вышла из дома и отправилась на свидание с Недом в доме ее подруги Сюзанны, ныне леди Твайфорд. Та по-прежнему владела в Кингсбридже домом, который унаследовала от отца, и обыкновенно перебиралась туда, когда ее супруг отбывал в деловую поездку. Это место свидания предложил Нед, и они оба ничуть не сомневались, что могут доверять Сюзанне.

Марджери постепенно свыклась с тем, что Сюзанна, тогда еще графиня Брекнок, была когда-то любовницей Неда. Сама Сюзанна изрядно смутилась, когда Марджери призналась, что обо всем догадалась. «Его сердце принадлежало тебе, – сказала она потом. – У меня было лишь его тело, а ничего другого мне и не требовалось». По правде говоря, рассудок Марджери до сих пор пребывал в любовном помутнении, поэтому она не могла всерьез задумываться ни о чем, кроме свиданий с любимым.

Сюзанна встретила ее в передней, поцеловала в губы и сказала:

– Ступай наверх, девочка, тебя ждут.

Лестница из передней вела прямо в будуар Сюзанны, где ожидал Нед.

Марджери обвила руками его шею. Они поцеловались, долго и страстно, будто изголодавшись по любви.

Она разомкнула руки и коротко произнесла:

– Кровать.

В спальне Сюзанны они быстро избавились от одежды. Нед был стройным, со светлой кожей, с густыми черными волосами на груди. Марджери обожала его разглядывать.

Но что-то пошло не так. Член Неда обмяк, висел безвольно. Такое нередко случалось с Бартом, когда тот напивался, но с Недом подобное произошло впервые. Марджери опустилась на колени и прикоснулась губами, как когда-то научил ее Барт. С графом это порой помогало, но вот с Недом не вышло. Она встала, обхватила ладонями его лицо, заглянула в родные карие глаза. Поняла, что он чем-то сильно озабочен.

– Что стряслось, милый?

– Меня кое-что тревожит.

– А именно?

– Что мы собираемся делать? Ну, потом?

– Зачем забивать себе голову? Мы любим друг друга, вот и все.

Он покачал головой.

– Надо решать.

Сунул руку в карман своего камзола и достал письмо.

– От королевы? – спросила Марджери.

– От сэра Уильяма Сесила.

Марджери вдруг почудилось, что посреди теплого летнего дня задул студеный зимний ветер.

– Дурные вести?

Нед кинул письмо на кровать.

– Сам не знаю, дурные или хорошие.

Это письмо, лежавшее на простынях, показалось Марджери этакой мертвой птицей: сложенные уголки торчали в стороны распростертыми крыльями, сломанная красная печать смахивала на пятно крови. Чутье подсказывало, что письмо определит ее участь.

Понизив голос, она справилась:

– Что там написано?

Нед сел на кровать и скрестил ноги.

– Речь о Франции, – ответил он. – Тамошние протестанты – они зовут себя гугенотами – одерживают, похоже, верх в гражданской войне, и все благодаря значительной ссуде от королевы Елизаветы.

Это Марджери было известно. Ее саму ужасало неуклонное и неумолимое торжество ереси, но Нед радовался, и потому Марджери старалась не думать о том, что могло бы их отвратить друг от друга.

– Поэтому король-католик согласился на переговоры о мире с вожаком протестантов, человеком по имени Гаспар де Колиньи.

Здесь Марджери была целиком согласна с Недом: мир – это хорошо. Они оба хотели, чтобы христиане перестали убивать друг друга. Но какое отношение дела во Франции имеют к их любви?

– Королева Елизавета посылает на эти переговоры посредника, нашего товарища. Сэра Фрэнсиса Уолсингема.

Марджери не поняла.

– Зачем французам потребовался англичанин на их внутренних переговорах?

– Это просто прикрытие, – объяснил Нед. – Сесил в письме ничего не уточняет, но догадаться нетрудно. Я поделюсь с тобой своими соображениями, только ты, пожалуйста, никому больше не рассказывай.

– Хорошо. – Марджери приготовилась слушать, довольная, что тот миг, когда решится, как она знала, ее участь, временно отодвинулся.

– Уолсингем – лазутчик. Королева хочет знать наверняка, как король Франции намерен поступить с Марией Шотландской. Если католики и гугеноты и вправду заключат мир, король может обратить свой взор на Шотландию – или даже на Англию. Елизавета всегда предпочитала узнавать заранее о таких планах.

– Значит, она посылает во Францию своего соглядатая?

– Звучит вполне обыденно, верно?

– Все равно я никому не расскажу. Но объясни мне наконец, чем это грозит нам с тобой?

– Уолсингему понадобится помощник, человек, бегло говорящий по-французски. Сесил хочет отправить меня. Думаю, он недоволен тем, что я так долго отсутствую в Лондоне.

– Ты меня оставишь, – печально проговорила Марджери. Вот почему ей привиделась мертвая птица.

– Почему же? Кто помешает нам продолжать в том же духе, любить друг друга и встречаться тайно?

Марджери покачала головой. Разум вдруг прояснился, впервые за несколько недель, и она мыслила ясно.

– Мы и так страшно рискуем. Рано или поздно нас застанут вдвоем. Тогда Барт убьет тебя, разведется со мной и заберет у меня Бартлета.

– Тогда давай убежим. Будем всем говорить, что мы женаты. Мистер и миссис Уивер. Доплывем на корабле до Антверпена. Там живет мой дальний родич Ян Фольман, он подыщет мне работу.

– А как же Бартлет?

– Возьмем его с собой. Все равно он не родной сын Барту.