Столпы Земли

– Ты что, уходишь? – спросил он Джека. – Я думал, тебе велено оставаться здесь до тех пор, пока за тобой не придут.

– Да пусть они все обосрутся! – сказал Джек и вышел из комнаты.

Приор Филип заметил его входящим в восточную арку монастыря. Джек быстро развернулся и попытался скрыться, но Филип окликнул его:

– Ты куда, Джек? Тебе ведь запрещено выходить.

Но тот уже забыл о всякой дисциплине. Никак не реагируя на слова Филипа, он побежал по другому коридору, который вел на южную сторону, и оттуда уже был спуск к набережной, где ютились маленькие домики. Но удача сегодня отвернулась от него. Навстречу ему шли брат Пьер, монастырский надзиратель, и два его помощника. Увидев Джека, они остановились как вкопанные. Лицо брата Пьера, похожее на полную луну, горело негодованием.

– Задержите послушника, брат надзиратель! – донесся до него голос Филипа.

Пьер протянул руку, надеясь остановить Джека, но тот оттолкнул его. Пьер побагровел и схватил юношу за руку. Джек вырвался и двинул Пьера по носу. Раздался дикий вопль, скорее от злости, чем от боли. И тут на Джека навалились помощники надзирателя.

Джек дрался отчаянно, и ему совсем было удалось освободиться, но тут подоспел Пьер, немного отошедший после удара, и втроем они прижали Джека к земле. Тот еще пытался вырваться, кляня всех монастырских последними словами за то, что оторвали его от самого, может быть, важного дела в его жизни – от разговора с Алиной.

– Пустите меня, тупицы! – без конца выкрикивал он.

Тогда оба помощника уселись на него. Пьер стоял, вытирая рукавом разбитый нос. Подошел Филип. Джек понимал, что тот зол не меньше его самого. Никогда его таким не видел.

– Я не потерплю, чтобы кто-либо вел себя подобным образом. – В голосе Филипа звучал металл. – Ты монах, к тому же послушник, и я заставлю тебя подчиняться мне. – Он повернулся к Пьеру. – Отведи его в карцер.

– Нет! – закричал Джек. – Вы не имеете права!

– Я – имею, – разгневанно ответил Филип.

Карцер представлял собой маленькую комнатушку без окон, в подвале рядом с отхожим местом. В основном здесь держали преступников в ожидании суда либо перед отправкой в тюрьму Ширинга, но частенько сюда попадали и монахи в наказание за серьезные проступки, как, например, непристойное поведение по отношению к служащим в монастыре женщинам.

Джека пугало не заточение в одиночестве, а то, что он не сможет увидеть Алину.

– Ну как ты не понимаешь?! – кричал он Филипу. – Я должен поговорить с ней.

Лучше бы он не говорил этого. Филип разозлился:

– За подобные разговоры тебя и наказали!

– Но я должен с ней поговорить.

– Единственное, что ты должен, -это бояться Господа и слушаться своих наставников.

– Никакой ты мне не наставник, глупый осел! Ты мне никто! Выпустите меня, черт вас дери!

– Уведите его, – мрачно сказал Филип.

Вокруг них уже собралась небольшая толпа, и несколько монахов подхватили Джека за руки и за ноги. Он попытался вырваться, все еще не веря, что это происходит наяву, но силы были неравны. Его с трудом дотащили до карцера, кто-то открыл дверь, и мстительный голос брата Пьера скомандовал:

– Бросьте его в темницу.

Джека раскачали и швырнули внутрь, прямо на каменный пол. Он поднялся на ноги и, несмотря на ушибы, рванулся к двери. Но не успел. Она захлопнулась перед самым носом, с грохотом опустился тяжелый засов снаружи, и в замке лязгнул ключ.

Изо всех сил Джек забарабанил кулаками по двери.

– Выпустите меня! – яростно кричал он. – Я должен остановить ее! Нельзя ей выходить за Альфреда! Пустите.

Ответа не было. Он продолжал кричать, но его требования все больше походили на мольбу, голос слабел, потом перешел в жалобный вой, потом в шепот, а по лицу потекли слезы отчаяния.

Но вот глаза его высохли, кричать он больше не мог. Отвернувшись от двери, Джек осмотрел камеру. Темно, но не так, что хоть глаз выколи: из-под двери пробивалась полоска света, и можно было с трудом различить обстановку. Он на ощупь прошелся вдоль стен. По способу обработки камня определил, что сооружение это старинное. Ничего особенного собой комната не представляла: около шести квадратных футов, с колонной в углу и высоким сводчатым потолком. Наверняка раньше она была больших размеров, а затем ее специально перегородили под карцер. В одной стене была, похоже, прорезь для окна, плотно закрытая ставнем и слишком узкая, чтобы пролезть через нее, будь она даже открыта. От каменного пола веяло сыростью. Джек ясно слышал шум какого-то потока под ногами; он догадался, что это был водовод, который шел от водяной мельницы через монастырь к отхожим местам. Теперь понятно, почему пол каменный, а не земляной.