Столпы Земли

Филип терпеть не мог, когда его пытались принудить к чему бы то ни было, но в то же время он вынужден был признать, что Джек все сделал мастерски. Это, однако, не означало, что он примет все безоговорочно. И пусть люди бурно приветствуют Мадонну, все равно, оставаться ли ей в соборе Кингсбриджа рядом с мощами святого Адольфа, решать будет он, приор Филип. А он еще не принял такого решения.

Между тем жители стали осторожно расспрашивать о чем-то сарацинов. Филип сошел со своей кафедры и приблизился к ним.

– Я из далекой-далекой страны, – говорил один из них. – Приор очень удивился, услышав, что тот говорил по-английски, точно рыбак из Дорсета, ведь большинство прихожан даже не знали, что у сарацинов есть свой язык.

– А как называется твоя страна? – спросил кто-то.

– Моя страна называется Африка, – ответил сарацин. Филип, конечно, знал, что в Африке много стран, хотя остальные и не подозревали об этом, и ему стало интересно, откуда же пришли далекие гости. Хорошо, подумал приор, если бы это было одно из мест, упомянутых в Библии: Египет или Эфиопия.

Маленькая девочка робко дотронулась пальцем до темнокожей руки сарацина. Тот улыбнулся. Кроме цвета кожи, подумал Филип, он ничем не отличается от остальных. Девочка, немного осмелев, спросила:

– А какая она, Африка?

– Там огромные пустыни и фиговые деревья.

– А что такое фиги?

– Ну это... такой фрукт... он похож на клубнику, а пахнет грушей.

У Филипа внезапно возникло тревожное подозрение. Злость закипела в нем. Он коснулся руки Джека и отвел его в сторону.

– Что за игру ты затеял? – спросил приор.

– Ты о чем? – Джек был сама невинность.

– Эти двое никакие не сарацины. Они рыбаки из Уорегама, а их лица и руки вымазаны коричневой краской.

Джек, казалось, совсем не растерялся оттого, что его обман раскрылся, только нахмурился и спросил:

– Как ты догадался?

– Я думаю, этот человек никогда не видел фигового дерева. Зачем тебе понадобилось обманывать людей?

– Этот обман безобидный, – сказал Джек и улыбнулся своей чарующей улыбкой.

– Безобидных обманов не бывает, – холодно возразил Филип.

– Ну хорошо. – Джек видел, что приор очень недоволен, и тоже стал серьезным. – Считай, что все это сродни рисункам в Библии; не правда, а скорее иллюстрация, картинка. И выкрашенные дорсетширские рыбаки просто живьем поясняют ту правду, что Плачущая Мадонна действительно пришла к нам из земель сарацинов.

Два священника и Алина выбрались из толпы, собравшейся вокруг статуи, и присоединились к Филипу и Джеку. Приор не обратил на них никакого внимания и говорил Джеку:

– Твои сарацины просто мошенники, и ты знаешь это.

– Но с ними мы получили гораздо больше денег, – сказал Джек.

Филип взглянул на высившуюся на полу кучу монет.

– Горожане, наверное, думают, что этого хватит на новый собор, – сказал он. – Здесь, похоже, около сотни фунтов. Ты же знаешь, что их хватит только на неделю работы.

– Деньги – это то же, что и сарацины: скорее, символ. Зато ты сможешь начать.

Да, пожалуй, подумал Филип. Ничто не мешало ему приступить к строительству. Мадонна была только средством вновь вернуть Кингсбридж к жизни. Она привлечет в город паломников, ученых да и просто любопытных. Сердца людей наконец оттают, они воспримут ее появление как хорошее предзнаменование. Филип очень ждал знака Господня, ему страстно хотелось бы поверить в то, что это он и был. Но на сердце было неспокойно: все это казалось ему проделками Джека.

Младший из священников сказал:

– Я Рейнольд, а это – Эдвард, мы оба служим у архиепископа Кентерберийского. Он послал нас сопровождать Плачущую Мадонну.

– Если вас благословил сам архиепископ, зачем вам понадобились эти балаганные сарацины?

Эдвард, похоже, немного смутился.

– Джек придумал это, – ответил Рейнольд. – Но я, признаюсь, не вижу в этом ничего страшного. Ты, конечно, не сомневаешься в подлинности Мадонны, Филип?

– Называйте меня «отец», – резко ответил приор. – То, что вы служите у архиепископа, не дает вам права говорить на равных со старшим. А на ваш вопрос я отвечаю: «Да, сомневаюсь». И не собираюсь устанавливать ее в пределах собора до тех пор, пока не буду убежден, что это святое создание.

– Но деревянная скульптура плачет, – сказал Рейнольд. – Какого еще чуда ты хочешь?

– То, что слезы ее ничем не объяснить, еще нельзя считать чудом. Превращение воды в лед тоже необъяснимо, но никто не считает это сверхъестественным.

– Архиепископ был бы очень разочарован, если бы ты отказался дать кров Мадонне. Ему пришлось выдержать целое сражение с аббатом Сюжером, чтобы тот не забрал ее себе, в Сен-Дени.

Филип почувствовал, что ему пытаются угрожать. Молодому Рейнольду придется потрудиться, чтобы запугать меня, подумал приор. И примирительным тоном сказал:

– Я уверен, что архиепископ согласится со мной, если я, прежде чем принять Мадонну, предприму кое-какие шаги, чтобы выяснять ее истинное происхождение.