Столпы Земли

Алине внезапно стало страшно: поблизости и впрямь никого не было, а с Альфредом ей одной не справиться. Сколько опасных дорог она прошла, рискуя собственной жизнью, сколько довелось ей пережить, чтобы сейчас, в собственном доме, стать жертвой человека, который был ее мужем!

Альфред заметил испуг в ее глазах:

– Ну что, страшно? Лучше уж тебе быть поласковей, а? – и поцеловал ее в самые губы. Алина изо всех сил укусила его. Альфред взвыл от боли.

Она даже не заметила, как он размахнулся. Успела только почувствовать тяжелый удар, прямо в щеку, от которого, казалось, хрустнула челюсть. На мгновение в глазах потемнело, земля поплыла под ногами, и Алина повалилась на пол. Коврики немного смягчили падение. Она встряхнула головой и потянулась к рукояти кинжала, привязанного к левой руке. Но тут же крепкие руки схватили ее за запястья, и она услышала голос мужа:

– Я знаю про этот кинжал. Видел, как ты раздевалась, помнишь? – Он отпустил ее руки, снова ударил по лицу и сам выхватил ее кинжал.

Алина пыталась вырваться, но он сел ей на ноги и левой рукой схватил за горло. Она стала колотить его руками по лицу, но, неожиданно вздрогнув, замерла: острие лезвия находилось у самого ее глаза.

– Не дергайся, а то мне придется повыковыривать тебе зенки!

Алина застыла от ужаса. Боже, подумала она, а ведь с него станется. Ей сразу вспомнились люди, которые были ослеплены в наказание за какие-то проступки. Они ходили по улицам, попрошайничая и пугая прохожих своими пустыми глазницами. Мальчишки издевались над ними, щипали, ставили подножки, пока те не выходили из себя и не пытались – конечно же тщетно – схватить своих обидчиков, что забавляло тех еще больше. Обычно через год-два такой жизни слепые умирали.

– Я подумал, что тебя это успокоит, – сказал Альфред, поводя кинжалом у нее перед глазами.

«Зачем ему это? – спрашивала себя Алина, он ведь никогда не испытывал ко мне никакого влечения. Неужели он бесится только потому, что потерпел неудачу в жизни, а я для него лишь воплощение того мира, который отверг его?»

Альфред склонился над ней, обхватив коленями ее бедра и все еще держа кинжал у нее перед глазами.

– А теперь, – он дышал ей прямо в лицо, – будь со мной понежнее. – И с нова поцеловал в губы.

Колючая щетина царапала ей кожу. От него пахло пивом и луком. Алина крепко сжала губы.

– Фу, какая ты неприветливая. Ну-ка, поцелуй меня.

Он снова присосался к ее губам, одновременно шевеля кинжалом у ее лица. Когда холодное лезвие почти коснулось ее глаза, она наконец разжала губы. Он протиснул между ними свой язык, и от его противного вкуса ее чуть не стошнило. Она отчаянными усилиями подавила рвоту, иначе Альфред просто убил бы ее.

Он немного приподнялся с нее, продолжая угрожать ей кинжалом.

– Ну же, потрогай меня. – И, взяв ее руку, засунул ее себе под тунику. Алина почувствовала в руке его член. – Подержи, подержи, – приговаривал он. – А теперь легонечко потри.

Алине ничего не оставалось, как повиноваться. Ей вдруг подумалось, что если сейчас, как можно скорее, он получит свое, то больше ничего не захочет с ней делать. Она с ужасом смотрела ему в лицо – он весь раскраснелся, глаза помутнели – и продолжала тереть его член, вспомнив неожиданно, что Джек от этого сходил с ума.

Она испугалась, что после сегодняшнего уже никогда, наверное, не сможет испытать удовольствие от прикосновения к мужчине, и на глаза ее навернулись слезы.

Альфред опасно зашевелил кинжалом:

– Не так сильно!

Алина попыталась сосредоточиться.

И тут дверь распахнулась.

Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди от внезапно мелькнувшей надежды. Яркий солнечный луч пронзил комнату и засверкал мириадами огней в ее утонувших в слезах глазах. Она быстро отдернула руку.

И Алина, и Альфред одновременно посмотрели на дверь. Кто это мог быть? Алина не могла ничего различить сквозь пелену слез. Ради Бога, только бы не дети, молила она. Как я буду им смотреть в глаза? И вдруг услышала чей-то бешеный рев. Голос был мужской. Она смахнула ресницами слезы и узнала своего брата Ричарда.

Бедный Ричард: для Алины это было во сто крат хуже, чем если бы здесь сейчас появился Томми. Страшный шрам на месте мочки уха до сих пор напоминал ему страшную сцену, свидетелем которой он стал много лет назад; и вот ему снова пришлось столкнуться с насилием по отношению к сестре. Не каждый такое выдержит.