Читаем Столыпин полностью

Как в воду глядел прозорливец Кривошеин!

На возобновившихся 15 марта заседаниях обеих палат все как сговорились:

– Ату его, ату!

Смешно сказать: но были оскорблены не только роспуском палат и единоличными указами премьер-министра, но даже увольнением таких одиозных царедворцев, как Трепов и Дурново!

Сошлись в ненависти к Столыпину самые несхожие люди…

Ярый монархист граф Бобринский:

– Возмущению Петербурга нет грани!

Кадетский лис Милюков:

– Членов верхней палаты подвергают дисциплинарной ответственности, как чиновников… Благодарите нового Бориса Годунова!

Земляк, добрый знакомый еще по Саратову князь Львов тоже ударился в исторические параллели:

– Когда у Карамзина спросили об Аракчееве, он ответил: «Священным именем монарха играет временщик».

Витте вообще опустился до сплетен:

– Да, новоявленный диктатор! Стыдясь сего, государь готовит ему новое назначение… Говорят, наместником на Дальний Восток.

Даже перебежчик из стана террористов Тихомиров, несколькими днями ранее приславший восторженную телеграмму, вдруг пристал к улюлюкающей стае:

– Столыпин решился на закон глупости. Все программы монархических союзов требуют восстановления самодержавия. Не ожидал я, что Столыпин в пылу борьбы мог унизиться до явно лживого доноса!

Борис Годунов…

Временщик…

Диктатор…

Доносчик…

Столыпин, как всегда резко и откровенно, ответил на запрос Государственного совета, спровоцированный общим улюлюканьем:

– Россия была подведена к поворотному пункту в ее внутренней национальной политике. Я знаю, что отказ от мечты о западном земстве – это печальный звон об отказе Петербурга в опасную минуту от поддержки тех, кто преемственно стоял и стоит за сохранение Западной России русской.

Высказавшись вечером своей Олюшке, добавил:

– А ну их всех к черту! Я имею полное право сам себе дать небольшой отпуск. Съезжу в этот самый Западный край. Из Колноберже и к Маше в Довторы заверну.

Ольга в восторг пришла! Лишь пожалела:

– Милый Петечка! Жаль, что я по такой ранней весне не поднимусь со всеми нашими деточками вслед за тобой. С Богом поезжай один!

Видно, только Бог и был на его стороне…

<p>VIII</p>

На Страстной неделе он уже был в своем Колноберже.

Уезжал из возмущенного, надоевшего Петербурга холодным, хмурым днем, а приехал в тепло Принеманья и солнечное сияние песчаных берегов Нямунаса, как раз в полдень. Дорога на Запад, до Кенигсберга и дальше, шла через этот маленький губернский город, самой маленькой, наверно, российской губернии. Одна из первых крупных дорог открылась еще в 1864 году. Россия рвалась в Европу на самых современных колесах, а потому денег на обустройство не жалели. Хотя шпалы, не в пример немцам, были сосновые, но хорошо просмоленные и уложены с толком и аккуратностью на аккуратную щебенку. Ее ломали на крутых откосах Нямунаса. Дорога получилась красивой и надежной. Здесь и царский поезд не слетел бы под откос – не то что под Харьковом, где деньги, отпущенные на строительство Южной дороги, попросту разворовали. Нет, здесь, на границе с Пруссией, чувствовалась уже немецкая обстоятельность.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже