Стон березы (сборник)

Сазонов, выйдя за зону глубоко втянул в легкие морозный воздух. Нагнувшись, набрал горсть снега и протер лицо. Душа пела, он все еще ощущал сладость ее губ и тела.

Он повернулся лицом к зоне. "Я люблю тебя. Ты слышишь? Люблю!" В кабинете сел в кресло, накинул на себя шинель и, сладко улыбаясь, крепко заснул.

Спустя несколько дней Сазонова вызвали в УВД. В кабинете начальника, кроме генерала, он увидел незнакомого тучного полковника.

— Товарищ генерал, подполковник Сазонов по вашему приказанию прибыл.

— Юрий Иванович, знакомься, полковник Серебряков из министерства. У него несколько вопросов к тебе.

Сазонов повернулся к полковнику. Тот из кожаной папки достал какой-то листок и, надев очки, задал вопрос:

— В управлении МВД стало известно, что вы самовольно, в виде поощрения, отпустили двух осужденных домой. Что вы по этому поводу скажете?

— Да, действительно, я их отпускал. У одной мать умерла, я дал ей пять дней, она вернулась на четвертые сутки. А у второй умер маленький сын, тоже вернулась раньше срока.

— Следовательно, вы не отрицаете данный факт?

— Не отрицаю.

— Товарищ подполковник, а вы отдаете себе отчет, что вы этим самым допустили нарушение социалистической законности?

— Эти осужденные в течение длительного пребывания в колонии зарекомендовали себя с положительной стороны, одной до конца срока осталось полгода, а второй еще меньше, — спокойно ответил Сазонов.

— А каким законодательным актом это предусмотрено, чтобы осужденных в виде поощрения отпускали домой?

— Товарищ полковник, я думаю, ваш вопрос лишний, я не хуже вас знаю законы,

Полковнику такой дерзкий ответ не понравился, и он недовольно посмотрел на него.

— Подполковник, если бы вы знали законы, то не позволили бы себе грубо нарушать их, — нравоучительным тоном произнес он. — Если каждый начальник колонии начнет самовольничать, отпуская осужденных домой на похороны или на свадьбу, то у нас будут не исправительно-трудовые учреждения, а черт знает что, даже слов не подберу.

— Товарищ полковник, а если по-человечески, что преступного я совершил? Ведь они живые люди, рано или поздно они вновь станут гражданами нашей страны. Зачем их озлоблять? Разве мы от этого выиграем? А что касается законов, то их пора пересмотреть и официально дать право каждому начальнику колонии в виде поощрения премировать осужденных отпуском. Эго будет на пользу не только самим осужденным, но и руководству колонии. Вот, к примеру, возьмем нашу колонию, за последние месяцы среди осужденных резко сократилось количество нарушений режима. Уже два месяца ШИЗО пустует. Все осужденные охвачены работой. В колонии производительность выше, чем на воле. Разве это плохо?

Полковник усмехнулся:

— Об успехах вашей колонии я уже наслышан от Арсения Константиновича. Но какие бы ни были успехи, нарушать закон никому не дано права, в том числе и вам. Я приехал с намерением за такое самовольничество, граничащее с Уголовным кодексом, привлечь вас к строгой ответственности, но Арсений Константинович убедил меня не делать этого. Будем считать, что ничего не было. Раз начальник УВД хочет вас забрать к себе, пусть так и будет. А если честно, то благодарите своего генерала, с которым мы друзья детства. На моем бы месте другой за такие фокусы из вас отбивную котлету сделал.

Сазонов поднялся.

— Товарищ генерал, разрешите идти?

— Мне с вами надо поговорить, подождите в приемной, я вас вызову.

Через час из кабинета вышел полковник. Сазонов не успел войти, как генерал с ходу набросился на него.

— У тебя мозги есть? Ты что самовольничаешь? Хочешь на весь Союз "прославиться"? Или думаешь прикрываться моей спиной? Все, даю два дня на сдачу колонии. Ты у меня вот где сидишь, — генерал провел рукой по горлу.

— Товарищ генерал, колонию не буду сдавать, я остаюсь.

Генерал, нахмурив брови, угрюмо посмотрел на него.

— Подполковник, мне твоя свистопляска начинает надоедать, всему есть предел. Ты злоупотребляешь моим доверием.

— Никак нет, товарищ генерал, наоборот, хочу им воспользоваться и попросить вас, чтобы меня оставили на этой должности.

— Ты в своем уме?

— Думаю, да. Прошу вас, дайте еще один год. Я эту колонию сделаю образцовой по Союзу.

— Ты своими фокусами уже сделал ее образцовой. Все, мое терпение лопнуло! Выполняй то, что я сказал, считай, что это приказ.

— Товарищ генерал, прошу вас, всего один год!

Генерал увидел в глазах Сазонова отчаяние.

— Всего год, товарищ генерал!

— А как ты прикажешь мне смотреть в глаза твоему отцу и Уварову?

— Это я беру на себя. Спасибо, товарищ генерал, я вам очень признателен! — И, словно боясь, что генерал скажет "нет", Юрий поспешно вышел из кабинета.

Душа его ликовала. Он готов был обнять весь мир.

— Василек, поезжай в гараж, — сказал он своему водителю, — сегодня ты свободен, а завтра — ко мне, как обычно.

Когда машина скрылась за поворотом, он медленно пошел по тротуару. С его лица не сходила улыбка. Проходя мимо ресторана, он остановился. У него возникло огромное желание выпить. Не задумываясь, решительно направился в ресторан.