Стон березы [сборник]

— У вас еще времени достаточно.

Под утро "Волга" плавно остановилась возле ворот колонии. Сазонов вышел из машины, подошел к дверям караульного помещения, надавил кнопку вызова. Дверь открылась, появился начальник караула. Увидев Сазонова, сержант, как положено по уставу, отдавая честь, доложил:

— Товарищ подполковник, в карауле без происшествий.

— Я рад, что все нормально. А где Усольцев?

— Он в зоне, товарищ подполковник.

— Сержант, у меня к тебе просьба. Утром мне надо ехать на совещание в УВД, а машина, как видишь, грязная. С твоего разрешения, я заеду, помою ее.

— Понял, товарищ подполковник. Сейчас ворота откроем.

“Волга", проскочив КПП, помчалась к больнице. Диана с ребенком вбежала в здание. А он, развернув машину, поехал к мойке. Не успел подсоединить шланг к крану, как появился Усольцев.

— В мойке воды нет, — объяснил он.

— Жаль, а я хотел машину помыть. Утром к генералу на прием, а машина грязная. Придется за зоной холодной водой мыть.

Он сел за руль. Усольцев подошел к нему.

— Можно, я с вами поеду?

— Садись, — открывая дверцу, ответил он.

Подъезжая к воротам, Сазонов просигналил. Часовой открыл ворота. На смотровой площадке Сазонов остановил машину. Открывая капот и багажник, он весело посмотрел на солдат, которые и не думали проверять его машину.

— Орлята мои, осмотрите машину.

Подъезжая к штабу колонии, Сазонов повернулся к Усольцеву.

— Пойдем ко мне, у меня давно стоит бутылка армянского коньяка, по стопочке выпьем.

— В честь чего?

— В честь примирения.

— Спасибо, — угрюмо отказался тот, — на работе я не пью.

— А если бы я сказал, что у меня родился сын, выпил бы?

— Откуда у вас сын, если вы не женаты?

— У меня есть жена, только мы еще не расписаны. В ближайшее время распишемся.

— Ну, если так, то с удовольствием выпью.

В кабинете Сазонов из сейфа достал коньяк, поставил на стол.

— Жаль, что закуски нет.

— У меня консервы есть, — вставая, произнес Усольцев. Через несколько минут он вернулся. Разлив коньяк, Сазонов поднял свой стакан.

— Я хочу выпить за мать моего сына, за ее мужество, за ее любовь.

Одним залпом он выпил и, с аппетитом, макая черный хлеб в консервы, закусил Усольцев, думая о чем-то, смотрел на стакан.

— Николай Анатольевич, пей. После дежурства тебе положено отдыхать.

Усольцев выпил и молча стал закусывать. Сазонов по выражению его глаз видел, что тот все думает, кто же мать ребенка. Не было сомнения, что он обязательно продолжит разговор на чту тему.

— А когда родился? — наконец спросил Усольцев.

— Сегодня ночью, вернее, несколько часов тому назад.

Усольцев догадался, но не сразу поверил.

— Не может быть, — тихо произнес он.

— В жизни, Николай Анатольевич, всякое бывает.

— Когда вы успели? Я видел вас вместе несколько раз, и то на улице.

— А ты и не мог видеть. Я знал, что ты следишь за нами, и мы были осторожны.

— Вы что, всерьез решили жениться на этой… — но на полуслове остановился. — Тебя же из органов выгонят.

— Меня это не волнует. Меня больше волнует судьба Дианы. Я сегодня же напишу рапорт. Думаю, что проблем с моим увольнением не будет.

— Зря, — произнес Усольцев, — из-за бабы терять все… Думаю, с вашей стороны это неразумно. Вы просто исковеркаете свою жизнь. Ей сидеть и сидеть. Вы что, будете ее ждать?

— Безусловно, буду ждать.

— Хотя я на вас зол, но, честно говоря, мне вас жаль.

— Меня нечего жалеть, я счастлив.

— Кому нужно такое счастье? — буркнул майор. — И все-таки я не верю вам. Вы просто решили меня разыграть.

— Если не веришь, позвони в больницу, заодно поинтересуйся здоровьем Дианы и сына.

Усольцев, недолго думая, поднял трубку. В трубке раздался голос.

— Кто? — грубо спросил он. — Санитарка?.. Усольцев говорит. Где Семенова?

Усольцев слушал. Сазонов заметил, как сузились у него глаза. Бросив трубку на аппарат, он поднялся.

— Убедился?

Но Усольцев, лишь презрительно взглянув на него, молча вышел. Сазонов улыбнулся. Налив полный стакан коньяка, произнес тост:

— За вас, дорогие мои!

Потом позвонил в больницу, поинтересовался здоровьем осужденной Семеновой. Ему ответили, что она спит.

А потом Сазонов написал рапорт на имя начальника УВД с просьбой уволить его из органов. С этим рапортом он поехал к генералу. Начальник УВД, прочитав рапорт, снял очки и возмущенно посмотрел на него.

— Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

— Понимаю, товарищ генерал.

— И ты, подполковник, после такого позора, меня, генерала, называешь "товарищем?" Знаешь, где твое место? Рядом с ней, только в мужской колонии.

Генерал все больше и больше выходил из себя. Сазонов заранее готовился ко всяким баталиям, поэтому терпеливо слушал его, понимая, что это только цветочки, ягодки будут впереди. Генерал поднял телефонную трубку.

— Сергей Романович, зайдите ко мне.

Минуты через три в кабинет вошел начальник политотдела. Генерал, ни слова не говоря, подал ему рапорт Сазонова. "Сейчас начнется", — подумал Сазонов.

Читая рапорт, полковник ехидно улыбался. Закончив читать, с презрением посмотрел на Сазонова.

— Честно говоря, подполковник, я не ожидал, что вы опуститесь до такой низости.

— Любовь, товарищ полковник, это не низость.