Стон березы [сборник]

— Подлец он! Пользуется положением своих родителей и нагло ведет себя! Другой давно бы на коленях стоял, а он из себя героя корчит. Для него эта преступница стала выше партийного билета, выше чести офицера. Я одного но могу понять: как я его раньше не раскусил? Вот подлец, еще вздумал меня шантажировать!

— Сергей Романович, вы не ответили на мой вопрос.

— Решайте сами! — выходя из кабинета, на ходу бросил Андреев.

Генерал опустился в кресло, барабаня пальцами по столу, посмотрел в окно. Вздохнув, поднял телефонную трубку и набрал номер отца Сазонова.

Иван Константинович, молча выслушав генерала, сквозь зубы процедил:

— Спасибо, генерал, ты здорово меня осчастливил, — и с такой яростью опустил трубку на аппарат, что аппарат вместе с трубкой вдребезги разлетелся.

Гневу его не было границ. Он буквально вылетел из кабинета. Секретарша, увидев выражение его лица, испугалась. За многие годы совместной работы она впервые видела его таким разгневанным. Он поехал к жене в институт. Без стука ворвался в ее кабинет. Елизавета Петровна беседовала с женщиной. Увидев взволнованное лицо мужа, вопросительно посмотрела на него.

— С мамой плохо?

— С мамой все нормально. Надо поговорить.

Женщина, извиняясь, быстро вышла из кабинета.

— Ты знаешь, что учудил наш сыночек? В зоне осужденная родила от него ребенка!

— Не может быть! — Елизавета Петровна побледнела.

Он рассказал о телефонном звонке генерала. Елизавете Петровне стало плохо. Она лихорадочно принялась искать в своей сумочке успокоительное. Проглотив несколько таблеток, с ужасом уставилась на мужа.

— Ваня, а может, все это не так и генерал что-то напутал?

— Ничего не напутал! Юрий сам признался им в этом. Вот дожили до какого позора…

Постепенно таблетки сделали свое дело. И уже более спокойным тоном Елизавета Петровна произнесла:

— Давай не будем делать поспешные выводы. Вечером придет Юра, и он нам все расскажет. Я думаю, что произошла какая-то ошибка, он на такое не способен.

Иван Константинович встал и, угрюмо глядя на жену, сказал:

— Твой сын на все способен. Он направился к выходу.

— Ваня, ты куда?

Он повернулся к ней и с горечью произнес:

— Тысячи людей мы с тобой воспитываем и учим, а единственного сына проморгали.

Подполковник Сазонов прямо из УВД поехал в колонию. Он спешил, понимал, что уже через пару дней ему не разрешат входить в зону. Его беспокоило состояние Дианы и ребенка.

Пройдя через КПП, прямиком зашагал в больницу. Диана, лежа на койке, кормила ребенка. Увидев его, стесняясь, прикрыла обнаженную грудь.

— Как сын? — присаживаясь, спросил он.

— Все хорошо. А как у тебя дела?

— Я рапорт написал. Увольняюсь.

— Зачем ты это сделал?

— Затем, моя дорогая, чтобы официально на тебе жениться и дать фамилию моему сыну. А сейчас ты мне запиши все, что вам необходимо. Поеду по магазинам покупки делать, надо спешить: скоро мне в зону не разрешат входить.

Пока они разговаривали, в палату беспрерывно заглядывали осужденные. По зоне уже ходили слухи, что Семенова ночью родила ребенка. Все были удивлены: для них это стало полной неожиданностью. Гадали, кто же его отец, но ни у кого и мысли не возникало, что отцом мог быть сам начальник колонии. Только одна Башня догадалась, кто отец.

Из зоны Сазонов поехал к командиру роты. С капитаном Федоровым он был в хороших отношениях, сейчас ему нужна была его помощь, чтобы скрыть следы подкопа. Но скрывая ничего, Сазонов рассказал капитану о подкопе. Тот, выслушав, по-мужски пожал ему руку.

— Юрии Иванович, не переживайте, все будет нормально. К вечеру подкопа не будет. Я его так ликвидирую, что никто никогда об этом не узнает.

— Спасибо, Саша, а то я переживал, что об этом узнает Усольцев.

После обеда он привез две коробки покупок. Посидев немного с женой и сыном, собрался уходить, но она, рукой удерживая его, спросила:

— Юра, как мы сына назовем?

— Если ты не возражаешь, мне бы хотелось его назвать именем моего погибшего деда, Николаем.

— Я согласна.

— Пожелай удачи, еду домой. Мне предстоит встреча с родителями. Это будет самый тяжелый разговор в моей жизни. Генерал, наверно, уже успел порадовать отца моим рапортом.

— Юра, ты только не горячись. Просто войди в их положение. Для них это большой удар… Удачи тебе, мы с сыном будем переживать за тебя.

Он наклонился и слегка прикоснулся к ее губам.

— Диана, я люблю тебя. Что бы ни случилось, мы будем вместе.

Он вышел из машины, посмотрел на свои окна. В одном из них увидел силуэт матери. Горькая улыбка пробежала по его лицу. Домой идти не хотелось, он чувствовал, что предстоит тяжелый разговор. Ему не хотелось разрыва с родителями. Несмотря на суровость отца и матери, он любил их. Минуя лифт, медленно стал подниматься вверх. Словно хотел оттянуть время встречи с ними. В прихожей сняв туфли, направился в зал. Иван Константинович из-под густых бровей свирепо посмотрел на сына. Мать, обратив к сыну заплаканные глаза, тихо произнесла:

— Юра, что ты наделал? Ты…

— Погоди! — резко оборвал ее муж и, подавшись вперед, грубым тоном задал вопрос: — Это правда, что в зоне заключенная родила от тебя ребенка?