Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2

Я лихо киваю. Если что, по голове мне так и так прилетит. Так что я планирую этот пикник, как военную, мать её, операцию. чтобы всё получилось…

— Идеально, — повторяет губастенькая Надя. — а почему «вива ла революсьон»?

Она, как и все девушки, падка на необычное. Ни вино, ни вульгарная «рябина на коньяке», ни даже шампанское по-честному отвратительное в такую жару, не произвели бы на неё такого впечатления.

— Потому что это любимый напиток команданте Че Гевары, — на кураже фантазирую я, — революционный ром и захваченная у проклятых капиталистов кола. Куба либре! Остров свободы!

Надя смеётся и отпивает. Кончиком языка облизывает губы.

— Вкусно, — говорит она.

Прелесть коктейля в том, что его крепость можно регулировать. У меня в стакане плещется почти чистая пепси. Надин вариант позабористее, но не намного. Спаивать я никого не собираюсь. Только чуть расслабить и избавить от смущения.

Ветер доносит дымок от мангала. Он стоит выше, на заросшей клевером поляне. Ещё чуть дальше натянута двухместная брезентовая палатка с розовым верхом. В ней можно спрятать продукты, а можно спрятаться и самому. От солнца и посторонних глаз.

— Ты мясо переворачивать собираешься?! — возмущается Юлька, — сожжёшь! Угли сам будешь грызть!

— Молчи, женщина, — весомо роняет Женёк, — не бухти под руку! Шашлык, это мужское дело!

Хлоп! Ему тут же прилетает по макушке. Женька не теряется и щекочет брюнетку, которая почти на голову выше его. Та с визгом и хохотом отбивается.

Юлька удивляет даже меня. Тем самым безошибочным женским инстинктом её, как магнитом тянет к Женьке. В её глазах он самый хозяйственный, основательный и близкий к еде.

Я не возражаю. Романтичная блондинка Надя нравится мне гораздо больше. Её такой расклад тоже устраивает. Мы уединяемся на берегу, оставляя парочку «на хозяйстве».

Женька помнит о главном правиле — ни в коем случае не признаваться, сколько нам лет. Для храбрости он уже приложился к «Свободной Кубе», и сейчас ведёт себя слегка брутально. Но со взбалмошной Юлей это действует «на ура».

Надя поглядывает на весёлую возню, которую устроили возле мангала, а потом, с любопытством смотрит на меня.

Если бы я сейчас попытался обнять её, или, не приведи бог поцеловать, она бы гордо отодвинулась. Она «не такая», и что я вообще «о себе думаю», — сказала бы она. Ещё и дулась бы потом весь вечер.

Вместо этого я гляжу вдаль, словно речка Берёзовка куда интереснее для меня, чем симпатичные блондинки.

— Знаешь, чем плохо быть фотографом? — говорю задумчиво.

— Чем? — тут же спрашивает Надя.

— Когда я фотографирую девушку, — объясняю, — то больше к ней ничего не чувствую.

— Совсем?! — Надины глаза распахиваются в изумлении.

— Только эстетические чувства, — грустно киваю, — никаких эмоций. Организм не реагирует…

— И ко мне? — её голос чуть дрожит, — и на меня не реагирует?

— Если бы я знал, — говорю, — то лучше бы без фотографий остался… Пускай бы меня лучше из газеты уволили… А теперь, ты мне очень нравишься, но…

— И так не реагирует?

Надя придвигается ближе и прижимается плечом.

— Бесполезно, — качаю головой, — можно даже время зря не тратить.

— И так? — говорит она почти шёпотом, приблизив губы к моему уху.

Её пальцы ложатся мне на коленку. Скользят выше… Чёрт! Мне бы продержаться хотя бы пару минут!

— Не пойму, — отвечаю, — со мной никогда такого не было.

Надины пальцы смелеют. Чувствую их у себя на бедре. Мурашки табуном бегут по всему телу. Горячая волна проходит по спине…

— Реагирует… — замечает Надя победно.

Обнимаю её. В ответ она прижимается ещё сильнее.

— Удивительно, — говорю, — ты, наверное, особенная.

— Просто я тебе нравлюсь сильнее всех остальных, — сообщает она, и решительно целует меня.

Отвечаю ей, и минуты две нам не до разговоров.

— Пойдём, — говорю я.

— Куда? — она не спорит, просто уточняет.

— Надо закрепить результат.

Мы поднимаемся с земли, оглядываясь, словно заговорщики.

Глава 9

У Нади на губах блуждает улыбка. Блондинка торжествует победу, ей кажется, что это она меня соблазнила. Торопливо переступая, идём по накалённому солнцем песку.

Надя добирается до кромки пляжа. Она отряхивает подошвы и обувает красные шлёпанцы-вьетнамки. У неё маленькие изящные ступни.

От волнения мне перехватывает горло, становится трудно дышать. Умом понимаю, что всё идёт правильно. Скоро Алик избавится от навязчивого спермотоксикоза и перестанет садиться в незнакомые машины с сомнительными девушками.

Идеальный вариант во всех отношениях. Никаких последствий и обязательств. Через пару недель она уедет и забудет о фотографе из забытой богом дыры навсегда. Для неё это просто приключение. Курортный роман. Ничего серьёзного.

Но тело реагирует по-другому. Сердце глухо бухает в груди, разгоняя кровь так, что она стучит в барабанных перепонках. Ничего подобного я не испытывал до сих пор ни рядом с коварной Лизой, ни с эффектной Подосинкиной, и, даже когда целовал клофелинщицу Ирину, хотя та действовала на мозги почище алкоголя.