Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2

А ещё все трое скрепя сердце оценили безупречную фигуру Лиды Лиходеевой.

— А, может, съедим по пирожному? — неожиданно предложила Леман.

— Где? — вздохнула Подосинкина.

В её голосе отразились сразу и грусть столичной жительницы, и отношение ко всему берёзовскому общепиту сразу.

— Я не против, — заявила Надя, — только у меня с собой денег нет.

Её первоначальное смущение к этому моменту полностью улетучилось.

— О сколько нам открытий чудных… — с выражением проговорила Леман, открывая ключом водительскую дверь «Волги», — садитесь, девчата, я угощаю.

— Ого, это ваша? — Лида благоговейно погладила обивку сиденья.

В её списке «хотелок» для будущей «богатой» жизни появилась новая жирная графа.

— Наша-наша, — усмехнулась заведующая, — поехали.

Ей, обычно хладнокровной и равнодушной, отчего-то была очень приятна эта неприкрытая зависть.

— Нравится? — спросила она Надю, которая по-хозяйски запрыгнула на переднее сиденье, — ездила в такой машине?

— Да, — ответила студентка, — только у папы чёрная.

«Точно, брюлики в ушах», — подумала Леман. Глаз по-прежнему алмаз.

Ехали они недолго, скорее просто машину перепарковали. «Волга» остановилась перед приземистым зданием фабричной столовой.

— Фу, — скривила нос Лиходеева.

В детстве она часто обедала здесь с мамой. Кормили вкусно, но обстановка была самая обычная — «столовская». Старые пластмассовые «разносы», резаный хлеб, наваленный горкой, скрипящие металлическими ножками по полу, старые табуретки.

— Да, на «Метрополь» не тянет, — согласилась Подосинкина.

— И даже на «Восход», — продемонстрировала Надя знание ресторанов областного центра.

— Идём за мной, — распорядилась Леман с улыбкой Али-Бабы, готового сказать «сим-сим, откройся».

Они прошли через пустой зал с гулким эхом, которое гуляло словно в пещере. Время обеда прошло, и только в глубине кухни слышались отголоски разговора.

— Вы куда это собрались?! — послышался пронзительный женский голос. — Закрыто!

Подхваченный эхом, казалось, он звучит со всех сторон сразу. Лида и Надя по привычке втянули голову в плечи. Обычно именно такие голоса сулят неприятности. Забавно, что такая же реакция наблюдалась и у Подосинкиной.

— Мы к Марии Фёдоровне! — не смутилась Леман, — не узнали меня?

— Ой, Людмилочка Прокофьевна, — вынырнувшая непонятно откуда толстуха тут же расплылась в улыбке.

Её возраст было трудно определить из за чрезвычайных габаритов. С одинаковым успехом ей могло быть и тридцать, и сорок пять.

— Мария Фёдоровна в отъезде, но мы и без неё вас встретим… проходите, пожалуйста.

Через минуту они сидели в отдельном уютном зале, за столом на восемь персон покрытом белоснежной скатертью. На стене негромко мурлыкала радиола. Рядом на репродукции Серый Волк нёс куда-то Ивана Царевича, а в глубине и под самым потолком таращило пластмассовые глаза чучело глухаря.

— А я и не знала о таком месте, — ахнула Подосинкина.

— Нелюбопытная ты, оказывается, Марина, — подначила её заведующая, — а ещё журналистка.

— Многое в жизни не то, чем кажется, — неожиданно выдала Надя глубокомысленную фразу.

Лиходеева молчала, вонзив зубы в свежий эклер.

— Наполеон будете? — вновь возникла толстуха, — свежий, только что для кулинарии сделали.

— Несите, — распорядилась Леман, — и «картошку» не забудьте. Она здесь замечательная, — поделилась она с остальными, словно по секрету.

Вместе с «Наполеоном» на столе появилась бутылка болгарского вина «Медвежья кровь» и расписной электрический самовар.

— Тебе вино нельзя, ты несовершеннолетняя! — редакторша накрыла стакан Лиды ладонь.

— Что за несправедливость, — надула губы Лиходеева. — Парни, вон водку пьют в моём возрасте, а мне нельзя.

— Кто пьёт?

— Да хоть Алик! — язык у Лиды был без костей, — говорят, он пьяный был, когда его порезали.

— Неправда, — возмутилась Подосинкина, хотя сама подробностей не знала.

— Он со свадьбы шел, — тоже пришла на защиту Леман, — Фотографировал там. А на свадьбе приходится пить даже язвенникам и трезвенникам.

— Алик коктейли любит, — сказала Надя, — И делать их умеет. «Куба Либре». Вкусные.

Манера у неё была такая, сказать что-нибудь неожиданное, а потом молчать, глядя на реакцию.

— Так вот зачем он у меня пепси-колу спрашивал, — засмеялась Леман, — Так и не забрал, кстати. Значит, где-то еще отыскал.

— Странно, что он этого грабителя не отметелил, — сказала Надя, — у нас на раскопках, на него старшекурсник полез. Так Альберт с ним меньше, чем за минуту справился.

— И меня он от хулигана спас, — вспомнила Марина, — а, я потом его из милиции.

Здесь она немного приукрасила историю. Хотя без помощи Подосинкиной Алику пришлось бы совсем туго.

— А за меня… — Лида хотела рассказать, как Ветров дрался из-за неё с Копчёным, но испугалась, что эта драка напрямую связана с ночным покушением, — А мы с ним встречаемся! — брякнула она с досады.

— Странно, а мне говорил, что нет… — задумчиво произнесла Подосинкина.

— Мы… мы скрывали свои чувства!

— Говорят, он тебя фотографировал? — спросила Надя. — Правда?

— Да!

— Фотографы не влюбляются в своих моделей… для них это искусство… они ничего не чувствуют…

— Тебя тоже фотографировал!