Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

Оставшись без присмотра, Михаил наливает себе персонально порцию настойки, и, приняв для храбрости, подтягивается к остальным.

Дальше листы разнятся. Есть отдельные фото, есть парные. Есть даже коллаж из снимков близких родственников.

Привычка, приобретённая ещё с сопливой юности, когда приходилось также колымить на свадьбах. Обязательно пройти по столам и сфотографировать каждого.

А то потом спохватятся: «А где дядя Миша с бабой Настей? Они к нам с самого Краснодара ехали, а на фотографиях нет? Как же можно подобным образом родню обижать?!».

В век цифры такая операция вообще ничего не стоит. Просто элемент фотографической техники безопасности. В этом случае плёнку я пожалел, уточнив, кто за столом причастен к ближайшей родне, а кто просто выпить заглянул.

Коллажи для советских фото не новость. Каждый выпускной класс может похвастаться снимком с овальными виньетками, в каждую из которых вписана физиономия ученика или ученицы. Ещё и фамилии снизу подписаны лихо и с росчерком, чтобы не забылись за давностью лет.

Делались они несложно, хотя и довольно муторно. Фотограф распечатывал каждый снимок отдельно, наклеивал на лист бумаги, как стенгазету, совершал с ним прочие оформительские изыски, а в конце переснимал полученную композицию. Такой вот изысканный фотомонтаж.

Я же заморачиваюсь куда серьёзнее, делая трафарет под семь фото из плотного непрозрачного картона. Затем экспонирую все снимки в нужные окна, прикрывая по очереди остальные.

Фокус удаётся только с пятой попытки, но результат того стоит. Качество полученных фотографий изумительное.

— Это ведь не бесплатно? — отрывает взгляд Авдеева.

— Бесплатно вот, — пододвигаю ей стопку фотографий.

По-прежнему отличных, но уже совсем не таких привлекательных, как раньше.

— Денег нет, — поджимает губы Авдеева.

— Ну мам?! — её дочь готова расплакаться.

— Правда, нет, — злится мать, — только за свадьбу вашу расплатилась. Один стол, знаешь, вошёл во сколько?! То, купи, это купи! О таком, вообще, заранее предупреждать надо! — это она мне.

— Я не спешу, — говорю, — потом заберёте, когда деньги будут.

— Мам! Хочешь, мы с Анатолием тебе телевизор вернём?!

Мнение Анатолия при этом не спрашивается. Хотя подозреваю, он решительно против.

— Можно и без денег, — останавливаю едва не вспыхнувший скандал.

— Это как? — уточняет Авдеева.

— Мне кровельное железо нужно, — говорю, — крышу дома покрыть. Ремонт начали, а крыть нечем... а скоро дожди...

— Шустрый, — качает она головой. — Ты знаешь, сколько железо стоит?

— Так, я оплачу, — предлагаю, — мне только выписать надо.

— А что Молчанов твой не выпишет? — спрашивает она.

— Я Молчанову свадьбу дочки не снимал, — отвечаю.

— И вряд ли придётся, — фыркает Авдеева.

Кажется, репутация нашего первого секретаря бежит впереди него. Оставшаяся в областном центре супруга ему популярности точно не прибавляет. В СССР ценятся крепкие семьи.

— Матери уже десять лет починить крышу обещают, — показываю, что я не пижон и не стяжатель, — и только завтраками кормят. Приходится самому вертеться.

— Там не меньше трёхсот рублей выйдет, — предупреждает Авдеева, — оплатить придётся.

Триста рублей, это не восемьсот. Сумма большая, но посильная. Радостно киваю. Авдеева явно удивлена наличием таких средств у фотографа-нищеброда.

— Тут немного, — поясняю, — тут чуть-чуть. Курочка по зёрнышку.

— Переходил бы ты к нам в район работать, — говорит вдруг она.

— В газету? — удивляюсь.

— Нет, в Дом Быта, — поясняет.

— У вас там что, никто не работает?

— Работает один, — морщится она, — но толку от него, как от козла молока. С больничных не вылезает.

Шабашит коллега. Ситуация мне знакомая. Официальную работу терять нельзя, а неофициальная выгоднее. Вот и вертится фотограф, как белка в колесе, подсовывая работодателям больничные.

Интересно, где он шабашки в Телепене нашёл? Интересно было бы узнать, особенно если Авдеева знакомству поспособствует.

— Уйти не могу, — качаю головой, — слово дал начальству, что пять лет отработаю. А вот разово помочь — всегда рад. На взаимовыгодной основе.

— Завтра на работу ко мне зайди, — говорит Авдеева. — Там всё и решим. Книгу можешь оставить, я тоже человек слова.

***

Еду домой, вспоминая сегодняшний разговор с Леман. Я застал её уже уходящей из «Универмага» и показывал книгу прямо на улице. Стоя возле лавочки на длинной аллее, укрытой от солнца старыми липами. Заскочил к ней перед встречей с Авдеевой. Обещал ведь.

— Ты где такое подсмотрел? — спросила Леман.

— Сам придумал, — говорю, — нравится?

— Любая невеста за такое душу отдаст, — качает она головой.

— А в день свадьбы денег ни на что не жалко, — продолжаю её мысль.

— Кто ты такой, Альберт Ветров? — она поднимает на меня глаза.

— Гений, Людмила Прокофьевна, — отвечаю, — обыкновенный гений, опередивший время.

— Да, ну тебя, — смеётся Леман. — Ты ещё на Ленинскую премию с этим выдвинься.

Она отдаёт мне книгу, стискивая её так, словно не хочет расставаться. Женщины любят красивые вещи. А красивые женщины — вдвойне.

Вид разобранной крыши больше не пугает. Скоро это дурацкое приключение закончится.