Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

— Так жестянщик я, — говорит мужик, — Двадцать пять лет в Стройтресте отработал. Вот я им и сказал, что завтра приду к хозяину свои услуги предложить.

— Жестянщик? — хватаюсь за знакомое слово. — То есть ты хочешь сказать, что ты и гнуть, и фальцевать умеешь, и монтировать?

— Умею, — быстро-быстро кивает мужик. — Я ж говорю, я двадцать пять лет проработал. Чего мы только не строили: и дома, и коровники, и цеха…

— Слушай, Коль, — говорю, — а может, без протокола обойдёмся? Пускай товарищ сам свою вину искупит? Не кровью, так потом?

— Как так? — сомневается Николай. — Да тут состав преступления налицо! Что значит, без протокола?

Вижу, как он выбирает момент, когда мужик не смотрит на него, и едва заметно мне подмигивает.

— Ну, если он обратно всё перетащит, то можно считать, что и не было никакой кражи. Металл-то вернули, — намекаю. — Будем считать, обознался он. Неправильно понял ситуацию.

— Там на крышу листов слишком много, — демонстрирует мужик удивительное знание предмета. — Могу ещё сарайчик покрыть.

— Сарайчик — это хорошо, — задумчиво кивает Николай. — Это пригодится. Тогда ещё забор ему поправишь, а то ты разворотил его весь, пока металл тырил.

Хуторянин выглядит удивлённым, но кивает в знак согласия. Забор возле нашего с мамой дома действительно оставляет желать лучшего, но пришёл он в такое состояние задолго до сегодняшнего дня.

— И ещё одно дело, — мстительно улыбается лейтенант Степанов. — Тут у меня в сортире яма переполнилась. Хотел уже ассенизаторов звать, чтобы откачали. Но теперь думаю, к чему мне им платить? Ты же справишься?

Похититель морщится, нервно сглатывает, но держит удар.

— Со всем нашим удовольствием, — говорит он.

— Да хоть и без удовольствия, — усмехается Николай и добавляет: — Всё лучше, чем в Мордовии лес валить. Ну что, лишенец, давай показывай, как ты хищение произвёл.

Охая и вздыхая, хуторянин грузит железо на тачку. В какой-то момент мне становится его жалко, вроде как пожилой человек.

Но тут же жалость смывает из головы осознание, что этот пожилой человек, ни на секунду не задумываясь, оставил мой дом без крыши, а меня играючись обнёс на трёхмесячную зарплату. Так что совесть, вяло потрепыхавшись, уходит куда-то на дно сознания, а на её место приходит глубокое моральное удовлетворение от восстановления социальной справедливости.

— Гляди, — показывает мне Николай.

Листы железа с одной стороны свешиваются с тачки, так что похитителю приходится их придерживать. В тот момент, когда они клонятся в земле, нижний углом черкает по дороге. Вот и след.

Действительно, самое идиотское преступление, с которым мне пришлось столкнуться.

— Тут у нас недавно на железной дороге один деятель рельс упёр, — развлекает меня тем временем рассказами Николай. — Спохватились парни, и за ним. Так, он за собой погоню увидел и с рельсом убегать кинулся. Упирается, тащит и не бросает.

— И чего? — спрашиваю я.

— Да то, что потом они вдвоём этот рельс еле от земли оторвали. Еле назад доволокли.

— А что самого похитителя вернуть не заставили?

— Да «скорая» его забрала, — говорит Николай. — Надорвался доходяга.

Хуторянин, услышав это, издаёт протяжный стон.

— Давай-давай, куркуль. Не расслабляйся, — подбадривает его Степанов. — Когда к себе железо вёз, небось, не охал.

— Так, своя ноша не тянет, — простодушно заявляет мужик.

Вернув металл на место, я договариваюсь с узником совести, что он явится к девяти утра для того, чтобы начать выплачивать свой моральный долг. Ещё прошу Николая присмотреть за этим процессом.

— Опять в Белоколодецк поедешь? — догадывается тот. — Смотри, женят тебя там, — делает он совершенно неожиданный вывод.

— Кто? — удивляюсь я.

— Известно, кто, — подмигивает Степанов.

Кажется, он уверен, что я катаюсь в областной центр исключительно на свидания. Лейтенант оказывается весьма романтичной натурой. Хотя вспоминая мой недавний поцелуй с Кэт, не так уж он и не прав.

На следующее утро я любуюсь вернувшимся на место кровельным железом, после чего снова сажусь на электричку.

***

Фотограф Виталий Терентьев выполняет первую часть нашего договора и передаёт мне огромный телеобъектив в солидном кожаном футляре. За свой магнитофон, который мне приходится отдать в ответ, я, конечно, переживаю, но умеренно.

Во-первых, телевик, как ни крути, стоит как минимум вдвое больше. А во-вторых, другого выхода у меня нет. Так быстро аппаратуру не достать, а другого предмета, чтобы подкупить сотрудника областной газеты, на ум просто не приходит. Так что, как говорится, игра стоит свеч.

Извлекаю агрегат и прикручиваю к своему Зениту. Объектив называется «Таир 3» и с виду напоминает телескоп или ствол гранатомёта. Уж больно солидная металлическая штука. Камера приобретает сразу серьёзный, и изрядно милитаристский вид.

А я с ней становлюсь похож на шпиона из фильма «Ошибка резидента» или «ТАСС уполномочен заявить».

Пожалуй, что светить такой аппарат на публике не желательно. Воспитанный на подобном кинематографе народ может и в КГБ заявить о подозрительной личности.