Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

В коридоре перед кабинетом, подтверждая слова секретарши, уже начинают кучковаться мужчины. Все, при разной комплекции, росте и возрасте друг на друга похожи одинаково обречённо-озадаченным выражением лица.

Такие лица можно встретить в очереди к кабинету зубного врача. С одной стороны, полный фатализм, мол отсюда не убежишь, с другой — внутреннее изумление «как же я докатился до жизни такой, ведь обещал себе каждый день чистить зубы и не открывать ими пивные бутылки».

Даже единственная среди всех дама средних лет в белом летнем платье в мелкий чёрный горох и с ярко-красной помадой сохраняла на своём лице точно такое же выражение.

Ожидающие даже друг с другом не разговаривают, только обмениваются подбадривающими-успокаивающими взглядами и кивками. На нас косятся с любопытством, как на диковинку.

Наконец, дверь распахивается, выплёскивая гомонящих людей. Они жадно вдыхают воздух, они смеясь хлопают друг друга по плечам. У многих физиономии красные, словно они побывали в сауне. С них градом катит пот.

Стоящие вдоль стен смотрят им вслед с тоской и завистью. Заходят они куда медленее, чем предыдущие вышли.

— Жди здесь, — говорю Женьке, втягиваясь в кабинет вместе с толпой.

Я пристраиваюсь за худым мужчиной с широкими плечами, который своими длинными ручищами немного напоминает лешего из мультиков. За его спиной секретарша меня не замечает.

Кабинет у Авдеевой тесный, обшитый традиционными деревянными панелями, с неизменным портретом дорогого Леонида Ильича на стене.

Почти всё пространство занимает огромный стол буквой «Т», за который входящие и рассаживаются.

Так как приближаться к пышущем гневом Авдеевой они не спешат, место рядом с ней оказывается вакантно.

Мужики даже легонько пихают друг друга локтями, переговариваются и удивляются моей смелости.

— А, это ты? — удивляется Авдеева, — как ты здесь оказался?

— Мне сказали со всем зайти, Светлана Юрьевна, — бессовестно топлю секретаршу, — перепутали, наверное, не разобрались. Я собственно по поводу металла…

— Давай скорее не задерживай, — хмурится Авдеева. — Сколько тебе нужно?

Вопрос ставит меня в тупик, я понятия не имею, сколько металла нужно на нашу крышу. В геометрии я всегда был не силён. А ведь ещё надо знать размеры самих листов, всякие допуски, запасы и кучу самых разных технологических моментов.

— Чтобы крышу покрыть, — отвечаю я в духе старого армейского анекдота: «Для тупых объясняю рация не на лампах, и не на транзисторах а на бронетранспортёре».

Авдеева молчит, ожидая продолжения. Я тоже молчу. Мужики ждут.

— А дом какой? — не выдерживает один из них.

— Обычный, — говорю.

— Ну хотя бы примерно по размерам? — включается ещё один.

Как могу, описываю наше с мамой жилище.

— Листов тридцати должно хватить, — делает вывод первый.

— Какое там! — спорит с ним второй, — минимум тридцать пять! Их же ещё загинать надо.

— Невелика наука, загинать!

Страсти накаляются.

— Тридцати пяти хватит? — спрашивает у коллектива Авдеева.

— Точно, — кивают мужики, — обязательно хватит.

Второй секретарь что-то пишет на бумажке, протягивает мне и в двух словах объясняет, как проехать на базу. Телепеньская география несложна, так что я понимаю практически с полуслова.

— Подожди меня после совещания, — вполголоса говорит один из мужиков, сидящий прямо рядом со мной.

Заинтригованный я задерживаюсь. Когда кабинет выплёвывает очередную порцию людей, мужик прицельно идёт ко мне.

— Тебе жестянщик нужен? — заговорщически спрашивает он.

Жестянщик. Почему-то при этом слове у меня всплывает в голове образ, не то старьёвщика, не то лудильщика. В общем, человека не слишком соответствующего эпохе.

— Зачем? — удивляюсь.

Не зря же человек подошёл. Может быть, и нужен.

— У тебя рабочие есть?

— Конечно.

— А с металлом они работать умеют? Гнуть умеют? Фальцевать умеют? — он заваливает меня специфическими терминами, в которых я понимаю едва ли один из десяти. — Монтировать умеют?

— Вряд ли, — я вспоминаю «слонов».

На столь квалифицированную рабочую силу они не тянут.

— Нужен, — отвечаю. — Что с меня требуется?

Мужик оглядывает меня с ног до головы, словно оценивает.

— А что у тебя есть? Пиломатериалы? Рубероид? Сантехника, может?

Отрицательно мотаю головой.

— Кто ты вообще такой? — задаёт он прямой вопрос, — какая от тебя польза?

— Фотограф я, — признаюсь.

— О, — оживляется он! — А ты мне работников на пропуска сфотографировать сможешь? А то этот охламон к нам уже два месяца едет, всё никак не доедет.

— Смогу, — говорю. — Диктуйте адрес, договоримся.

Так, я внезапно обзавожусь жестянщиком. Пока загадочным для меня, но наверняка очень полезным человеком.

* * *

База гудит, как растревоженный муравейник. Мимо нас проносятся радостные люди с бумажками, перекрикиваются водители грузовиков. Что-то хрипит из жестяного матюгальника диспетчер.

Наш мопед как-то теряется в общем потоке. Люди здесь чаще используют транспорт солиднее. В голове у меня только сейчас мелькает мысль, а как я буду этот металл забирать? Едва ли тут есть служба доставки.