Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

Казалось, узнай милиционеры, кто сидит внутри, они бы сплюнули от досады и об этом факте своей биографии никому и никогда не рассказывали бы.

Дежавю с неожиданной силой накрывает меня в служебной Волге Игнатова.

Когда мы выезжаем со стоянки у вокзала, водитель по-хозяйски бибикает, заставив скромный «Москвич» притормозить и пустить нас в поток. Его сигнал звучит как: «Куда прёшь? Не видишь, кто едет?»

Игнатов сегодня выглядит серьёзно, в невыразительном, хоть и импортном костюме, с аккуратно завязанным тёмно-бордовым галстуком.

— А это зачем? — удивлённо показывает он на камеру.

— Должен вернуть сегодня, взял взаймы для важной съёмки, — объясняю.

На самом деле, доставать телевик из футляра и тем более прикручивать его к фотоаппарату, было совсем не обязательно. Я сделал это, поддавшись детскому желанию подразнить Игнатова и немного вывести его из равновесия.

Здесь, на своей территории, он чувствует себя слишком уверенно. Мне хотелось хотя бы намёком сбить с него спесь.

— Так ты вот этим, что ли…

Фразу он не заканчивает, и так всё понятно.

С помощью этой ли штуки я застукал его вместе с Нюсей Молчановой на причале городского яхт-клуба.

— Да, — киваю я, — дальность у неё как у телескопа, картинка идеальная. Мечта фотографа.

Вижу, как Игнатов собирается что-то мне ответить, и в этот момент наша машина въезжает в тихий дворик и останавливается около подъезда.

Мы проходим мимо бабулек, сидящих на лавочке, удивительно тихих и молчаливых.

Я думаю, что для них приезд такого автомобиля не является чем-то уникальным.

В этих домах, построенных ещё в послевоенное время, с широкими дверьми и высокими потолками живёт много номенклатурных работников.

Но всё равно бабки по привычке вглядываются в нас, любопытствуя, кто мы и с какой целью приехали.

После звонка дверь в квартиру почти сразу распахивается. Суровая Антонина встречает Игнатова, выдавив из себя улыбку. Похоже, он у них не редкий гость.

— Афанасий Сергеевич, к вам пришли! — кричит она внутрь квартиры.

— Сейчас, сейчас! — звучит в ответ жизнерадостный голос Орловича.

И вскоре он появляется в коридоре, явно радуясь.

— Антонина, приготовь нам чаю, ну и всего разного… — распоряжается Орлович, делая неопределённый жест рукой. — Владя, ты же не спешишь?! А почему не позвонил? Как снег на голову! Хотя я, конечно, рад. Очень рад. Проходите, что мы здесь столпились.

Мы проходим в уже знакомую мне гостиную. Орлович предлагает гостям кресла, сам усаживается на краешек дивана, готовый в любой момент вскочить с него на тот случай, если нам вдруг что-нибудь понадобится.

— Афанасий Сергеич, — мягко, но официально начинает Игнатов. Орлович тут же настораживается. — Это Альберт Ветров из Берёзова…

— Да, я знаю, — Орлович лучезарно улыбается. — Мы с ним уже успели познакомиться. Очень любознательный молодой человек, скажу я вам. Интересующийся… Пытливый…

Я смотрю на Орловича и до меня доходит, что он нихрена не врубается в ситуацию.

В его мозге даже в самом дальнем уголке не отражается факт того, что я именно тот человек, у которого он украл фотографию.

У него абсолютно не ёкает совесть. Он даже не задумывается о том, что взял что-то чужое. Он живёт с собой в ладу и в полной гармонии.

— Альберт Ветров, — снова повторяет Игнатов. — Молодой фотограф из Берёзова. Я присылал тебе его работы. Чтобы ты высказал мне своё мнение. Ты даже сказал тогда, что у парня талант, но попросил не говорить ему об этом, чтобы он не зазнавался.

— Цикл «Комсомолка», — добавляю я. — Там ещё девушка у реки, очень красивая, собирается прыгнуть в воду. Неужели не помните, Афанасий Сергеевич?

Улыбка медленно сползает с лица Орловича.

Антонина вкатывает в комнату сервировочный столик на колёсах, который издалека напоминает маленький трактор «Беларусь». Два маленьких колеса спереди и два крупных сзади. На нижнем ярусе столика в специальном отделении я замечаю горлышко бутылки с винтовой крышкой.

Бьюсь об заклад, что это коньяк, тем более что всё остальное к этому располагает: маленькие бутерброды с балыком и остро пахнущим сервелатом, открытая коробка шоколадных конфет «Трюфель», и порезанный полудольками лимон.

Орлович действительно достаёт бутылку «Арарата». Жестом предлагает Игнатову.

Тот отказывается, и Орлович наливает себе, затем выпивает залпом, словно это водка, и, отчаянно морщась, заедает лимоном, сгрызая его вместе со шкуркой.

Когда вызванная кислотой гримаса сходит с его лица, передо мной сидит уже другой Орлович, собранный и сосредоточенный.

— Помню, — сухо говорит Орлович. — Хорошая работа, молодец. А что с ней не так?

— А почему она появилась в журнале под вашей подписью? — интересуюсь я.

— А что думаешь, под твоей подписью она там могла появиться? — спрашивает в ответ он.

Не могу отказать ему в иезуитской логике. Действительно, для фотографа из районки опубликоваться в журнале такого масштаба или, тем более, принять участие во всесоюзном конкурсе — это всё равно что слетать на Луну.

Но я не выпускник средней школы, чтобы меня можно было запутать подобными фразочками.