Стопа бога

Индиец ещё несколько мгновений стоял с протянутой шкатулкой, потом разом потерял интерес к Максиму. Перестал улыбаться, да и вообще повёл себя так, будто остановился тут взглянуть на вывешенное меню, которое в конечном счёте его совершенно не устроило. Наконец прогулочным шагом устремился дальше по улице.

Максим, нахмурившись, поставил чашку на стол. Ему было неприятно говорить с незнакомым человеком так грубо, наотмашь, однако он понимал, что иначе местных торгашей не отвадить. Начни отвечать им вежливо, и они ещё целый час, а то и два, будут докучать тебе своим вниманием.

До открытия банка оставалось сорок минут. Максим не додумался заранее уточнить часы его работы и теперь должен был ютиться здесь, на виду у попрошаек и прочих индийцев, поутру бродивших по улице. Можно было перейти внутрь кафе, там было много пустовавших столов, однако Максим, поразмыслив, остался снаружи и теперь отстранённо следил за уличной жизнью.

Всё-таки Ауровиль разительно отличался от прочих деревень и городов Индии. Здесь, в Пудучерри, в узнаваемом дорожном шуме, пусть и не таком надрывном, как в Дели и Джайпуре, суетились машины, погонщики, бедняки и спешившие на работу горожане, изредка одетые во вполне европейские одежды, но чаще облачённые в одноцветные брюки без стрелок и длинные рубашки-кýрты. Попадались также индийцы с обнажённой, выжженной солнцем грудью, в изношенных дхóти, издалека похожих на шаровары. Женщины почти все без исключения ходили в сари.

Только что индийская матрона, по весу едва ли уступавшая мулу, подозвала пешего рикшу – худого до пересчёта рёбер, в набедренной повязке и нелепом тюрбане. Рикша был из тех, кто не мог позволить себе трёхколёсный мотоцикл с кабинкой или хотя бы велосипед и потому впрягался в оглобли громоздкой коляски. Это была облупленная повозка неопределённого грязного цвета, на высоких, больше метра в диаметре колёсах. Она казалась нестерпимо архаичной, как и сам способ передвижения в ней.

Индианка в сопровождении худенького запаршивленного мужа уселась на обитое дерматином сидение и выкрикнула адрес. Рикша подождал, пока пассажиры устроятся, затем схватился за оглобли, огласил отправление совсем уж неразборчивыми словами и принялся натужно тянуть коляску вперёд. Постепенно он разогнался до бега и влился в суматоху дорожного движения.

Остальные рикши, стоявшие не у дел, бодро позвякивали привязанными к их запястьям колокольчиками – призывали пассажиров. А над ними возвышался угнетающе пёстрый плакат, призывавший немедленно отправиться на остров Шри-Ланку, бывший Цейлон, где всех ждал «тропический отдых на гребне волны». На фоне острова, с высоты похожего на заострённую каплю воды, вперемежку красовались фотографии счастливых туристов, среди которых были на удивление светлокожие и бесконечно счастливые индийцы – лежащие в шезлонгах, строящие песочные замки или скользящие по трубам аквапарка.

Максим и прежде замечал, до чего трепетно индийцы относятся к цвету кожи. В современных болливудских фильмах главные роли были отданы светлокожим актёрам – не в пример старым картинам, где встречались исключительно смуглые, а порой и вовсе темнокожие герои. Всюду висели рекламные брошюры и проспекты, предлагавшие крем для осветления кожи, а в телевизионной рекламе то и дело показывали, как на глазах светлеют счастливые потребители: съел индиец пиццу – сразу посветлел, выпил газировку или купил пылесос – посветлел, сходил на массаж – посветлел.

Всё это было нелепо, однако к Максиму за последний час дважды подходили индианки, заглянувшие в кафе позавтракать, хорошо одетые и, судя по всему, не бедные, с просьбой коснуться их ребёнка. Максим поначалу не понимал, чего они добиваются, раздражённо отмахивался от них. А под конец разобрал из их не самых понятных английских слов, что они просили от него благословения, потому что белая кожа представлялась им чем-то вроде амулета, дарующего удачу. Максим, узнав об этом, опешил, и первая индианка успела-таки приложить руку своего сына к его руке, затем попыталась дотянуться до его шеи, но тут уж Максим, спохватившись, отстранился и настойчиво потребовал оставить его в покое.

Вторую женщину, пришедшую с грудной девочкой, он успел отвадить заблаговременно, после чего вернулся к записям в блокноте, в котором ещё ночью успел поочерёдно зафиксировать вчерашние события. Сейчас, вновь обратившись к этим записям, не смог добавить ничего нового. Перечитал уже написанное и теперь рассеянно выводил на листках рекламный силуэт Шри-Ланки.

Вчера они с Димой и Аней решили главную задачку. Нашли тайник отца. Ключом, как и обещал Шустов-старший, стала подставка от глобуса – то есть оковы, изначально сдерживавшие его вращение. Едва Максим вложил подставку в углубление за маской, как за его спиной, откуда-то из-под пола, раздался звонкий щелчок. Сработал скрытый механизм.

Когда они уже достали из открывшегося в полу тайника перевязанную шпагатом коробку и собирались уйти, Дима напоследок решил во что бы то ни стало разобраться в сути механизма. В результате устроил пожар.