Стопа бога

Аня больше не сопротивлялась. Дрожь сотрясала её тело редкими волнами, но сдавленные крики и мольбы прекратились. И только когда рука Салли чешуйчатой осклизлой змеёй скользнула по её плечу, Аня вся напряглась в болезненном припадке, вытянула пальцы босых ног, зажмурилась, а из её закрытых глаз опять потекли слёзы.

И Максим закричал.

Крик поднимался из груди сухими колючками. Раздирал гортань, заставлял глотать собственную кровь. В отчаянии Максим с такой силой упёрся сразу двумя ногами в колонну, что почувствовал, как вытягиваются его собственные суставы. И только новый приступ слабости остановил этот порыв. Задыхаясь, Максим опять повис на вздёрнутых за спиной руках. Чувствовал, как на голову опускается серая завеса отрешения. Противился ей. А потом услышал голос. Такой знакомый. Сейчас он прозвучал холодно и твёрдо:

– Отойди от неё.

Приподняв голову, настойчиво моргая, Максим разглядел, как от лестницы приближается Кристина. Она, как и прежде, была одета в Анины индийские вещи – ещё одна глупая насмешка. За ней шёл чернобородый убийца, которого Салли там, в гостевом доме, назвал Шахбаном. Сейчас, глядя на его грузную походку, на его затянутое в костюм медвежье тело, Максим поклялся, что убьёт Шахбана. Понимал, что в таком положении легко бросаться подобными обещаниями, и всё же дал себе клятву со всей серьёзностью. За то, что Шахбан сделал с Аней. А главное, за это бесчеловечное спокойствие, отстранённость в его глазах в те мгновения, когда он ломал ей пальцы, – с таким будничным видом, словно речь шла о какой-то бюрократической необходимости.

– Что ещё?! – грубо крикнул Салли. Порывисто обернулся и, увидев Кристину, тут же присмирел. Потупившись, прошептал: – Лизавета Аркадьевна. Не знал, что…

– У тебя есть камера?

«Лизавета Аркадьевна… Лиза. Вот, значит, как тебя зовут». Максим старался не шевелиться, чтобы не усиливать головную боль и слышать их разговор.

– Что? Простите, какая камера?

– Видеокамера.

– Да, конечно… Что-нибудь найдём.

– Сейчас.

– Что?

Баникантха, кажется, не понимавший русскую речь, растерянно смотрел то на Сальникова, то на Кристину. То есть на Лизу, на Лизавету Аркадьевну.

– Отправляйся к себе и привези камеру. Я хочу, чтобы ты всё записал.

– Но я думал…

– Думать – не твоя забота, Сальников. Делай что говорят.

– Да, да, понимаю, – Салли с явным сожалением отошёл от стола с распростёртой Аней. Затем приободрился и, словно пытаясь оправдать отступление и чрезмерную послушность, затараторил: – А вообще правильно. Этот наверняка сболтнёт что-нибудь важное, а я могу не расслышать.

«Этот», конечно, подразумевало Максима.

– Оставь нож.

– Что? – Салли жадно обхватил рукоятку ножа, который по-прежнему оставался у него в ножнах на поясе.

Лиза не стала повторять. Сальников и сам покорно выложил нож на пол. Поплёлся к лестнице. Баникантха, сообразив, что знакомство с Аней и остальными откладывается, разочарованно сплюнул и зашагал вслед за Салли.

– Подожди наверху, – уже мягче сказала Лиза, на этот раз обращаясь к Шахбану.

Он не задавал вопросов. Только бросил взгляд на Диму. Увидел, что тот ни к чему не привязан, однако, как и Сальников, рассудил, что опасности нет. Молча ушёл.

Когда наверху стихли последние шаги, Лиза приблизилась к Максиму.

Непривычный запах терпкой свежести – смесь сладкой вербены и пряной корицы. Кажется, мамиными духами Лиза больше не пользовалась. Пропала необходимость.

Всё та же рваная чёлка и длинные пряди тёмных волос. Заострённое лицо с высокими скулами. Вишнёвая помада и чёрная, ещё более выраженная, чем раньше, подводка глаз. Максим смотрел на Лизу с гордостью пренебрежения, однако не мог противиться холодку надежды – тот поднимался от груди, студил горло и заставлял глаза, вопреки воле, слезиться.

– Кто ты? – процедил Максим.

– Ты и сам теперь знаешь, – осторожно улыбнулась Лиза. – Сальников никогда не умел держать язык за зубами.

– Пришла насладиться? – Знал, что не должен всего этого говорить, однако не мог сдержаться. – Принарядилась.

– Не знала, как ещё сказать.

– Что?

– Что я вам помогу. Думала, ты сообразишь. И не наделаешь глупостей.

Прежде чем Максим успел ответить, Лиза подошла ещё ближе. Коснулась щекой его щеки – так, чтобы говорить в самое ухо. Максим не сопротивлялся её близости. Затаился, не зная, что произойдёт дальше.

– У нас мало времени, – прошептала Лиза. – Сальников вернётся минут через двадцать. Если повезёт, через тридцать.

– Что тебе нужно?

Лиза теперь вся прижалась к Максиму. Обняла его. И было невозможно противиться её теплу. Максим почувствовал, что слабеет. Не верил ни одному слову, однако соблазн хоть на мгновение принять эту близость, забыться в ней, уйти от всего, что тут, в подвале, происходило, был слишком велик.

Очередной спектакль. Ничего больше. Кристина была хорошей актрисой. И Лиза, конечно, ей в этом не уступала.

– Что тебе нужно? – сухо повторил Максим, едва сдержав кашель в надорванном горле.

– Хочу помочь, – Лиза будто нехотя разорвала связывавшее их молчание. – Но ты должен мне доверять.

– Тогда срежь верёвки. Освободи меня. Нож у тебя есть.