Стопы благовестника

Не желая раздражать возмущенного хозяина, Павлов и его единомышленники перенесли собрания на Русский базар в дом бывшей армянской семинарии. Какая-то часть бывших молокан, привыкших к оборотистым делам в житейской практике, не согласилась со строгими мерами церковного наказания и последовала за Ворониным.
Направив заявление приставу восьмого Чугуретского участка, Воронин просил открыть вторую общину и утвердить его в звании пресвитера, а Капитона Щербаева в служении диакона. Гражданское начальство удовлетворило настойчивые просьбы Воронина.
Горький корень, взрастивший худые плоды в Тифлисе, заразил духом разногласия и другие общины на Кавказе. В адрес тифлисских братьев полетели оскорбительные письма от верующих Баку и Владикавказа. Они обвиняли служителей Тифлисской общины, возглавляемой Павловым, в несправедливости, гордыне и неразумных действиях.
Составляя ответы, Василий Гурьевич терпеливо разъяснял несогласным, что они поступили точно по Слову Божию, так как Библия строго осуждает ростовщические притязания. Он приводил выдержки из исторических и пророческих книг Священного Писания, где налагаются строгие запреты на подобные деяния.
Больше года держалась глухая стена отчуждения между двумя общинами. К марту 1881 года болезнь стала отступать. Воронин смирился, увидев свои поступки в свете Евангелия. Забыв о разнице в возрасте, он сделал первый шаг к примирению с Павловым. Он пришел домой к Василию Гурьевичу вместе со своей женой Екатериной Кузьминичной.

— Брат, прости меня, я виноват, — склонив голову, заплакал Никита Исаевич. — Я был неправ пред Богом и тебя оскорбил… Я предавался недостойным занятиям. Мои друзья тоже желают соединиться с вами и с Вашей общиной.

— Бог свидетель, в моем сердце нет обиды на тебя, брат, — сказал Василий Гурьевич, вставая из-за стола. — Простим друг друга во имя Иисуса Христа. Пусть мир Божий никогда не покидает нас…