Сторан

И мастерская, и кузница находились на краю села. Вырублены они были так же в плодах зуха, семена которых кузнец получил в свой День Определения Пути.

В глаза сразу бросилось приспособление, несомненно являющееся весами. Нечто вроде гигантской ложки, размером с хорошую сковороду, надето на метровую треногу. Длинный рычаг уравновешивал чашу. На конце рычага крючок, явно приспособленный для подвешивания грузов, которые лежали тут же в виде разного размера металлических кубиков с круглыми ушками. Подвижность рычагу обеспечивала шаровая опора.

– Вот, – указал я на грузы. – Вот с таким же колечком, только круглый и с шипами.

– Думаешь, твой летун сможет надежно ухватить хвостом за кольцо? – спросил Ваак и, видя мою нерешительность, предложил: – Бери груз, какой считаешь нужным, и попробуй заставить своего зверя воспользоваться им.

Не зная, какой вес по силам хвосту Мизгиря, я выбрал груз размером немного больше кулака. Выйдя во двор, я заставил питомца ухватить кольцо хвостом. Тот стоял, как обычно задрав хвост с висящим теперь на нем грузом кверху, и непонимающе мигал короной глаз. Попытался объяснить ему, что необходимо ударить хвостом по земле. В ответ не получил никакого понимания. Абсолютно. Даже удивительно. Порой мне казалось, будто он способен читать мои мысли, особенно когда клал руки на хитиновую спину. Но вот сейчас все было бесполезно – и уговоры, и попытки ментального внушения.

Ваак ехидно усмехнулся.

– Он не понимает, зачем колотить землю, – заступился я за летуна. – Вот если бы тут был древ, или какой змей покрупнее, Мизгирь грохнул бы его грузом, не спрашивая разрешения.

– Предлагаешь сбегать в лес и поймать ему древа? – продолжил усмехаться кузнец.

– Зачем? Он сам его поймает. Мы как раз идем на охоту. Не желаешь присоединиться? Или хотя бы груз одолжишь для испытаний?

– Я не охотник, – решил было отказаться Ваак, но тут, судя по прищурившемуся левому глазу, его посетила какая-то мысль. – Но одолжить груз, пожалуй, могу в обмен на пару-тройку взрослых древов. И сам пойду с вами. Надо же посмотреть, как лучше изготовить оружие для, ха-ха, хвоста, если вдруг твой звереныш сумеет им воспользоваться.

Если бы стор знал, как долго придется ему искать свой драгоценный груз среди густых лесных зарослей…

Мизгирь так и нес квадратную гирю на хвосте всю дорогу до леса.

– Может забрать у него груз, – предложил кузнец, волнуясь за свою вещь.

– Пусть привыкает, – отмахнулся я, делая вид, что не понял сути переживаний.

Летун спокойно семенил мимо любопытных глаз слизня, висящих над кустом у края втягивающейся в лес широкой тропы, но, миновав опушку и оказавшись под сенью высоченных деревьев, начал скрежетать челюстями и нервно попискивать. Хвост задрожал от напряжения. Зверь явно почуял дичь.

По опыту прошлой охоты, когда его сопровождал здоровяк Ваал, Мизгирь изображал из себя лишь ищейку. Подбежав к низко свисающей толстой ветке, он еще яростнее заскрежетал и указал в листву хоботом. Надо же как быстро местные стахи привыкают к халяве!

– Нет, дорогой, – похлопал я восьмилапого по спине, – охоться самостоятельно. Теперь ты вооружен и можешь легко сделать из древа отбивную.

Объяснив питомцу политику охоты, с демонстративно-равнодушным видом отошел к наблюдающему за ситуацией кузнецу.

Летун подбежал следом, вызвав очередную ехидную ухмылку у Ваака, и начал сигнализировать о своем непонимании всеми доступными способами.

– Вот, – с раздражением пришлось взяться за хвост пониже груза и с силой несколько раз ударить гирей себя по левым ладоням. – Вот так. Вот так. Понял?

Пискнув, халявщик еще какое-то время гонял по короне глаз раздраженный огонек, затем сорвался с места и, подлетев к ветке, резко выхватил хоботом из листвы длинное зеленое тело.

Ого! Да это не древ. Это какая-то более крупная порода. Экземпляр не менее метра.

Пиявка продолжала настырно держаться присоской за ветку. Мизгирь в азарте тянул жертву, вспахивая лапами землю. Наконец изогнул хвост и тюкнул грузом по змею. Вероятно сообразив, что груз не шип, и просто так проткнуть пиявку не получится, летун размахнулся как следует, намереваясь припечатать со всего маху…

Я смущенно кашлянул, видя, как сорвавшаяся с хвоста гиря, будто выпущенный из пращи камень, сбивая листву и мелкие ветки, улетела в непролазные заросли. Судя по покрасневшему лицу кузнеца, он в этот момент очень страдал от незнания простых и понятных земных русских матерных слов. Кстати, за все время пребывания в этом мире, единственное ругательство какое слышал – это «самка чика». Может, сейчас услышу что-нибудь новенькое?

И тут присоска с громким чмоканьем оторвалась от дерева, и Мизгирь, хлестнув за себя хоботом с освободившейся пиявкой, полетел кубарем, смешно растопырив лапы, но продолжая цепко удерживать хвост дичи.