Сторан

Даже смерть воина, которому шипом разорвало горло, не могла заглушить общего ликования по поводу небывалой победы над хищниками. Мало того, что для торга с марыками прибавилось еще две драгоценные туши, так многие сартуки теперь смогли воочию убедиться, как их новый вождь лихо разделывается с монстрами. Из уст в уста переходили рассказы о том, как я хватал могучей рукой за хвост жалких тварей и держал, позволяя остальным воинам всласть поработать булавами.

Разумеется, до рассвета никто уже не уснул. Несколько воинов разделывали туши монстров, вгоняя ножи и острия дротиков в суставы и сочленения. Женщины и детвора толпились рядом, восхищенно цокая языками, обсуждая небывалые перспективы обмена, которые позволят племени благополучно пережить засушливый год, не потеряв много воинов в набегах на сквилов. Молодые сартуки вглядывались в темные скалы в надежде на еще одно нападение стахов.

***

Утром кочевники вновь растянулись вдоль скалы, будучи уверенными в том, что днем стахи на большое скопление сартуков не нападут. Несколько групп воинов изъявили желание пробежаться по окрестностям, но я, полагая, что после ночной удачи они готовы бросаться на стахов даже в одиночку, запретил. Свой запрет обосновал желанием сказать что-то важное всему племени. Теперь нужно было придумать это «важное». Впрочем, мое выступление могло подождать до обмена, который, как узнал от своих советников, должен состояться ровно в полдень. А пока обсуждал уже сформировавшиеся в мыслях планы коренных изменений в жизненном укладе сартуков с Молоком и Гуриком.

Как только солнце проделало по небосклону половину пути, на краю каменной площадки появилась маленькая фигурка.

– Марыки пришли, – указал наверх Гурик.

Из-за непропорционально большой головы горец походил скорее на ребенка. Маленькие глазки, длинный острый нос, узкие губы и почти отсутствующий подбородок придавали обрамленному неаккуратно стриженными черными локонами лицу некую кукольность, если можно так выразиться. Одет он был в длинный до пят балахон серого цвета, скрывающий руки.

Окинув взглядом расположившихся у подножия скалы кочевников, марык вдруг оттолкнулся от края площадки. Тут же его балахон раскрылся словно парашют, остановив падение, и горец начал медленно планировать вниз.

Снизу было видно, что балахон он удерживает раскинутыми крестом руками, каждая из которых сжимала пару строп, прикрепленных к краю своеобразного парашюта.

Приземлившись, марык, вопреки моим ожиданиям, не направился к нам для приветствия, а деловито прошелся вокруг выложенных напоказ товаров. Особое внимание он уделил не расчлененным тушам стахов, а пучкам трав, помяв и понюхав каждый. Затем коротышка внимательно осмотрелся вокруг, будто бы стараясь увидеть какой-то подвох, при этом ни на ком не задерживаясь взглядом.

Неожиданно балахон свалился с плеч марыка, явив на обозрение тщедушную фигурку, облаченную в серый обтягивающий костюм. Теперь несоразмерность головы с телом еще больше бросалась в глаза. Взглянув наверх, он махнул кому-то невидимому, и на краю показались еще несколько фигур. Судя по отсутствию балахонов-парашютов, с обрыва прыгать больше никто не собирался.

Горцы, бросив вниз короткие взгляды, засуетились, и вскоре над краем каменной площадки показалось колесо блока, прикрепленное к чему-то вроде двутавровой балки. Издалека было не понять, металлическая эта конструкция, или сделана из какого другого материала, а подниматься выше я пока не рисковал, помня о возможности присутствия сущности создателя. Но если балка окажется металлической, то это признак довольно развитой цивилизации, ведь изделие подобных размеров в кузне не выкуешь.

Через блок марыки пропустили нить, к концу которой привязали большую плетеную корзину. Интересно, из ветвей какого дерева изготовлена эта корзина, если вокруг не наблюдается никакой растительности, кроме редких бугорков засохшей травы? Да и из тех деревьев, что до сих пор встречались в степи, подходящих для плетения не было.

Пока наблюдал за суетой марыков, Молок отдал несколько распоряжений от моего имени, и женщины начали собирать вокруг небольшие камни и подносить их к подножию скалы. После того, как сверху опустили корзину, они быстро заполнили ее камнями.

Наверху с другого конца нити болталась полутораметровая жердина, привязанная за два конца наподобие траверсы. С жердины свисали несколько метровых нитей, с петлями на концах. Двое марыков, взявшись с разных сторон за жердину, вставили ноги в петли, как в стремена, и повисли над обрывом.

Парашютист махнул женщинам, и те начали выбрасывать из корзины-противовеса камни. Наконец та оторвалась от земли и двинулась вверх, навстречу спускающимся марыкам.

Эти двое выглядели гораздо упитаннее, чем их соплеменник-парашютист. Но одеты в такие же обтягивающие костюмы. Как только спустились, обменялись несколькими фразами с худым собратом, окинули беглым взглядом разложенные товары и повернулись в нашу сторону.

– Я не вижу Ирамия, – вместо приветствия произнес самый упитанный коротышка.