Сторгическая любовь

Порывы со-вдохновения одного человека вдохновению другого в конкретном течении жизни, вообще говоря, обычное явление нашей жизни. Другое дело, со-вдохновения в качестве постоянного переживания вдохновения другого человека, со-вдохновенное переживание его трудов и жизни. Людей, у которых со-вдохновение стержневое свойство души и неустранимый нерв духовной жизни, единицы. Особенно если это со-вдохновение истиной или добротой. Если сочувствие нам дается как благодать, то со-вдохновение истиной или со-вдохновение добротой – чудесное и замечательное качество высшей творческой духовной жизни, неоцененное людьми.

Сторгический ближний воспринимается в качестве «другого своего Я». В Сопутстве со-вдохновения один принимает в себя субъект вдохновения другого (гения в нем, скажем, или его живущую творческой духовной жизнью серафическую личность), переносит субъект вдохновения другого в себя, становит его собою, внедряет его в себя. В Сопутстве со-вдохновения «я» буквально становится им, а он мной.

Со-вдохновение мужчины женщине или женщины мужчине в сторгии всегда перевод ее на высшую ступень Сопутства. Со-вдохновленное Сопутство – наиболее прочная и полноценная сторгия.

Встреч, пригодных для сторгии, может быть в жизни несколько. Но Сопутство

реализуется, если реализуется, единожды. Встреча для Сопутства дается человеку не в принудительном порядке. Ее нужно сначала суметь не упустить и уж потом осуществить.

Важно, кого любишь, но важно еще, и кого любишь любить.

Как есть любовь любви, любовь к любви как таковой и человеку как таковому, так есть любовь к сторгической любви. Любовь к сторгической любви – херувимская любовь – есть чувство присутствия керува в себе до того, как состоялась сторгическая встреча.

Херувимская любовь – неизменный спутник сторгии озарения и Сопутства.

Любовь к сторгической любви может стать сильнее самой сторгической любви. Херувимская любовь в ряду самых немногочисленных и главнейших ценностей жизни, есть абсолютная ценность духовной жизни человека. Если такая любовь переживается с двух сторон, то назад дороги нет, и возврат к исходному безсторгическому состоянию, если и возможен, то через сторгическую катастрофу.

11

Сторгиодуховная жизнь женщины, по сравнению с мужской, мощнее. Сторгическая интуиция у женщины сильней, яснее, надежнее, более рабочая, работает скорее. Что и понятно: мужчина – участник сторгии, а не носитель сторгии. Обычно он – второе лицо в сторгии, ведомый в ней.

Душа женщины изначально связана со сторгическим существом. Мужчина сам не может стать причастным керуву. Он способен принудить женщину к сторгической связи, выудить на себя ее и ее керува и начать осуществление сторгической связи. Но именно женщина впускает или не впускает свое сторгическое существо в любовь.

Благо духовной жизни женщины – в сторгическом росте. Ускорение сторгического роста ограничивается как сторгической волей и возможностями души женщины, так и богатством, энергией и личнодуховным состоянием мужчины, которму женщина дала включиться в себя и с которым вошла в сторгическое единение. Драматизм путевой судьбы женщины, в том, что мужчина далеко не всегда способен к ее духовному обогащению. В некоторой степени женщина способна компенсировать душевную недостаточность мужчины, но сторгический рост только женщиной длительно обеспечиваться не может. Никакая женщина не способна сторгически работать за себя и за своего мужчину.

Желает ли того женщина или противится, но душа её всегда находится в чьих-то руках или переходит из рук в руки. Отец, брат, муж, герой, идол – любой «он» нужен ей для удовлетворения насущной потребности ее как существа Любви – потребности душевного тяготения. Не к кому прилепиться – незачем жить.

В душе женщины – голод, насыщаемый мужским. В плоти её – жажда детей. Чтобы напитать душу и напоить плоть, она ищет прибежища – дом, семью. Свой дом, свою семью, а значит – свою судьбу.

Работа души – её свобода, судьба же предполагает вынужденность. Работа души более или менее слита с делом судьбоношения. Женщина вообще неотделима от своей судьбы. Женская судьба есть, по большей части, ее встречи. Её мужья, ее дети и не только они, но и все те, кого она любила, хранила, за кого болела душой, – все входят в цельность той картины, которую она выносит из жизни.

Знаки судьбы подаются ей в потоке встреч, состоящем из бессчетных случайностей. Сами эти случайности, сам житейский поток встреч сплошь и рядом организовывает судьбу женщины, чем ещё более усугубляется вынужденность ее путевой жизнедеятельности. Судьба и Встреча для женщины – почти одно и то же. Она может оказаться недостойной своей же собственной судьбы или не выдержать её тяжести.

Душу женщины редко можно понять и обсудить как таковую, вне её конкретной судьбы. Обычно она нераздельно слита со своей судьбой, включена в судьбу свою, и потому именно так, только вместе с судьбой нужно судить о ней. У высокой душою женщины может быть низкая судьба, которая умаляет её. Низкой душою может быть предложена высокая судьба, которая вознесет её или еще более унизит.