Stories of Marvel (СИ)

Ожидание разливается в воздухе запахом серы. Ожидание звенит тревожно в умах обезумевших от горя людей. Последняя надежда для этого мира, который уже никогда… Слышите, блять, никогда не вернется?!

На исходе первого месяца ранней зимы самого первого года Клинт поднимается в горы, оставив стрелы и лук копить паутину и пыль в гараже. Опустевшего дома, в который он никогда не вернется. Снег весело хрустит под рифленой подошвой, а воздух — прозрачный и звенит чистотой, вливается в легкие свежим потоком. Выжигает изнутри кислотой.

Как будто природа радуется избавлению от лишнего бремени — три с половиной миллиарда долой. В два раза меньше машин, отравляющих воздух и воду, остановились загрязняющие океаны суда, не работают производства. Кажется, даже шахты закрыты. Земля потихоньку рубцует нанесенные раньше раны и залечивает глубокие язвы. Земля ненавидит их всех. Земле было бы лучше, исчезни они до единого все.

Клинт был бы лишь рад. Не быть и не помнить, как она рассыпалась у него на руках, развеялась по ветру пригоршней пепла. Еще секунду назад журчал звонкий смех, и огненные пружинки волос подпрыгивали весело над плечами, когда она, чуть откинув корпус назад, из лука целилась в красное яблоко, что он водрузил себе на макушку и банально развел ее на слабо.

Она так легко заводится каждый раз… заводилась. Наташа.

Снег скрипит на зубах, когда он стискивает их так сильно [или это крошится эмаль], сжимает пальцы в кулак. Опускает ресницы и дышит. Морозный воздух его пронзает насквозь, как тонкие стрелы, что смазаны ядом. Достаточно и царапины, после которой сразу — конец. Но каждая — точно навылет через позвоночник и грудь.

Вот только он как будто бессмертный.

Почему продолжает дышать? Почему не закончит все это? Почему не отправится к ней? Ведь Тони четко сказал — не осталось надежды. Они нашли Таноса слишком поздно, и Камней Бесконечности больше нет, а голова великана, снесенная каким-то осунувшимся без вредного Локи, раздавленным Тором, гниет где-то в полях второго Титана. Быть может, местные вороны все еще клюют жирных червей, что копошатся в давно опустевших глазницах…

На что ты надеешься, Клинт?

Надтреснутый смех ломает грудную клетку, и осколки костей втыкаются в легкие. Он давно не чувствует боли. Там, внутри, ничего не болит. С того проклятого дня, разделившего жизнь на “до” и на “после”.

Ноги одеревенели от холода, но несут его ближе к вершине. Там, чуть не доходя до конца, в густых соснах спрятался домик. Он не возвращался сюда чертову гору впустую потраченных лет. Он хотел привести ее сюда уже этой зимою. Им оставалось всего-то лишь победить…

Хрясь… Где-то слева под неосторожной ногой ломается ветка, и тело вспоминает рефлексы быстрее, чем мозг. Подсечка, и неудачник-шпион летит на лопатки. Вскидывает руки в защитном жесте и тут же трет отросшую щетину.

— Клинт! Это же я, успокойся…

Он и не помнит толком этого паренька, надо сказать. Та заварушка в Лейпциге была очень жаркой, и времени не хватало не то что на знакомство, а даже подумать. Кажется, они сражались на одной стороне. А вот Наташа… впрочем, Наташа всегда выбирала его, несмотря на оболочки и маски.

— Скотт. Помнишь? Я — Скотт Лэнг. Человек-муравей…

Бартон припоминает гиганта, руками разводящего облака и головою достающего до самого неба, не прекращающего как-то странно и непрерывно шутить. Впрочем с юмором у него, Клинта, всегда было туго.

— Да. Ты как здесь?..

…оказался.

— Я даже не знаю. Наверное, просто гулял.

Так далеко от людей?

Впрочем, не имеет значения.

— Ты тоже?

— Здесь хижина… у меня была когда-то. Решил посмотреть, вдруг еще цела, — это больше, чем он произнес за последние пару недель. Горло начинает першить, как от простуды. Или это протестуют отвыкшие связки.

— Можно мне прогуляться с тобой?

— Почему бы и нет?

В конце концов, всегда можно пустить стрелу ему точно в затылок, если будет слишком уж много болтать. Впрочем, лук ведь остался там, позади. Неважно, он сделает новый прямо из веток.

Через тридцать восемь бесконечных минут, в которые Скотт трещит без умолку, а у Клинта начинает болеть голова, за деревьями показывается бревенчатый домик с огромными окнами на втором этаже. Там должны быть кровати, кое-какие припасы, генератор в подвале, может быть, даже остался бензин. Наверняка хватит, чтоб поиграть в Робинзона. Хотя этого болтливого Пятницу он себе не просил. Хотя… он ведь очень давно не играет.

— Вау… чувак, это круто.

— Чувствуй себя, как дома.

Ладно, почему бы и нет. В одиночестве он совсем одичает.

*

Через пару недель они выбираются в крошечный городок у подножия, чтобы пополнить припасы. На обратном пути к ним присоединяется пес и во время привала съедает половину разогретой на костре консервы с бобами и мясом. Клинт думает, в следующий раз надо взять собачьего корма. Впрочем, может быть, хватит белок и зайцев, что как-то совсем обнаглели и вокруг их жилища ходят едва ли не табунами.

Природа оживает. Природа непременно отвоюет свое.

*