Stories of Marvel (СИ)

— Куда подевались мальчишки? — неуклюжая попытка сменить тему заранее обречена на провал, но Тони почему-то ведется. Или просто решил чуть-чуть подыграть.

— Думаю, в гараже. Морган еще после завтрака собиралась показать им свой новый проект.

— Очередные железки?

— Костюм Железной маленькой леди… — Старк изо всех сил сдерживает рвущийся смех, да и Наташа с удивлением у себя замечает улыбку. Щупает пальцами, как новый костюм, который ей, кажется, мал или не очень подходит.

— Значит, ты не знаешь, где Стив? — возвращается к началу их разговора, ради которого ехала сюда через весь штат. Не то, чтобы не могла позвонить, просто вот так было надежней.

Старк пожимает плечами, возвращаясь к зачитанной почти до дырок газете.

— Где-то носится со своим ненаглядным солдатом. Откуда мне знать? Открытку слал из Гренландии вроде. Спроси у Пеппер, она запоминает такую фигню, а мне-то зачем… — бурчит уязвлено.

Наташа понимает: он не простил, не забыл то страшное и больное столкновение в Сибири, тот разговор и тот выбор. И слова: “Я всегда его выбираю “, что засохшей коркой стянули его самолюбие и, кажется, больно ударили по непомерному эго.

— Ладно. Я думала новая миссия… впрочем, забудь, разберусь. Может, удастся связаться с Тором, он с братом где-то у Квилла на корабле. Они не должны были покинуть пределы галактики.

— А как же Бартон?

Невинный вопрос, как удар в живот кулаком. В железной броне, с усилением. На языке остается вкус теплой крови. Хмурится. Улыбаться она давно разучилась. Хмурится, дергая цепочку, что врезается в шею. Гладит мизинцем небольшую стрелу.

Не талисман. Так, безделушка.

— У Клинта дела, — резко так обрубает не терпящим возражения тоном.

— Да? А кто это сейчас паркует фургон с другой стороны дома?

Наконец-то он стащит очки, которые на самом деле совсем не для зрения. Наташе хочется по-детски подойти и дать ему в лоб. Наташе хочется то ли плакать, то ли громко, истерично смеяться и одновременно рыдать. Наташа в уме тасует причины сейчас же сбежать, точно крапленые карты. Понимает, что не подойдет ни одна. Что ни Тони, ни тем более Клинт не купятся. Блефовать с ними — лишенная смысла затея.

— Ну, я проверю детей… — внезапно вспоминает о родительском долги Тони, когда Клинт выворачивает из-за угла. Неожиданно без привычного лука и стрел. Беззащитный какой-то с сеткой глубоких морщин на висках и у рта.

Под кожаной курткой у нее сильно-сильно сжимается сердце. Как будто все стрелы, которых сейчас нет у него, пронзили кусок глупой мышцы и в ней плотно застряли.

— Привет, — она шепчет и теребит косу, все время возвращаясь пальцами к золотому кулону. Как будто черпает в нем силы и ищет поддержку.

— Привет, — два года почти без его голоса. Она умирала. Она умирает прямо сейчас. Еще только слово, и разревется позорно. — Наташа, ты меня избегаешь.

— Ну что ты. Просто были дела…

Она отговаривается и врет совсем неумело. Она не может нормально стоять, а потому прислоняется к дереву. Колени трясутся. У нее, которая может выдержать все. Которая прошла специальную школу и стала машиной убийства.

— Наташа… — он тянет ее имя, как песню, он повторяет его опять и опять. — Наташа. Моя Наташа. Наташа.

Всего пара широких шагов, и он уже близко. Заглядывает ей в лицо, убирая с глаз выбившуюся рыжую прядь. Прижимается лбом к ее лбу. Как тогда, на Вормире, когда конец был так близок… Как десятки, даже сотни раз до того, когда просто молчали и дышали друг другом.

— Мне ведь без тебя не дышать, — шепчет он, уже осыпая легкими поцелуями веки и щеки, робко трогает краешек рта и замирает. Знает, что один лишь удар, и кости его собрать в единое целое можно будет только в Ваканде…

— Клинт, это не…

— Милая, это да. Я ведь послушал Стива и дал тебе время обдумать, понять и решить. Только знаешь… Тони прав — мы не бессмертны, а время уходит. Спотыкаясь, бежит… А все ведь было понятно еще тогда, в Будапеште.

В Будапеште, где у них все началось. Узкие улочки по берегам степенно несущего свои воды Дуная. Набережная с видом на тот самый Цепной мост, по которому гуляли, взявшись за руки, как влюбленные дети. Базилика святого Стефана, где укрылись от внезапного летнего ливня и целовались, как два дурака. И он ей шептал: “Где ты была всю мою жизнь? Скажи мне, Наташа?”

На вагончике фуникулера “Шикло” поднимались на Будайский холм, там долго бродили по башням, террасам и переходам Рыбацкого бастиона, сверху вниз завороженно смотрели на город, будто сошедший с сувенирных открыток.

“Я люблю тебя, Нат”, — в первый раз сказал ей тогда. А она не услышала будто.

Потому что — зачем такая ему? Эмоциональная калека. Бесплодная машина убийства. Та, с которой никогда не создать нормальной, полноценной семьи. Он заслуживает лучшей доли. Он будет самым прекрасным в мире отцом. В любом мире в их необъятной вселенной.

— Ты слишком громко думаешь, Нат. Я люблю тебя. И только это имеет значение. Потому что ты тоже любишь меня.

Он всегда понимал ее лучше, чем кто-то. Чем, возможно, даже она. Понимала себя.

— Это было бы очень нечестно, — срывается голос.