Сторно

– Итак, – я приблизился к карте, взял со стола карандаш и продолжил излагать свои соображения. – Гот атакует двумя колоннами. 39 танковый корпус ударит от Молодечно на Минск. Пехотные дивизии при поддержке артиллерии и авиации начнут осаду города, взяв его в полукольцо с севера, а танки двинут дальше на восток, нанесут рассекающий удар на Борисов и далее на Смоленск. И, едва наши дивизии втянутся в противостояние с противником на подступах к Минску, им в левый фланг ударит вторая колонна немецкой танковой группы с дальнейшим обходом Минска с юга. Одновременно армейский корпус вермахта блокирует наши дивизии в районе Барановичей, отрезая их от Минска. Таково общее положение на 6 июля.

Генералы буквально впились в карту, молча водя по ней пальцами. Потом они почти одновременно подняли головы, и на их изменившихся лицах отражался весь спектр эмоций и чувств от гнева и тревоги до неподдельного интереса.

– Продолжайте, Василий Захарович, – мягко поощрил меня Петров, многозначительно посмотрев на Голубева.

Господи, спаси меня и помилуй. Мог ли я представить, что между делом стану вещать заполосканные и замусоленные в моё время истины нынешним военным корифеям? И вот стою, вещаю, и при этом каждое слово фактически выдаёт меня с головой. Поистине, когда гений спит бодрствует идиот. С другой стороны, время уже сочтено, и терять то мне нечего. На моём месте любой мало-мальски грамотный человек, даже такой дурень, как я, обладая достоверными послезнаниями, смог бы изложить примерный план противодействия наступающим гитлеровцам. Что я и сделал, а заодно скинул с души часть тяжкого груза ответственности:

– С учётом значительных потерь в наших вышедших из окружения дивизиях противостоять наступлению Гота будет проблематично, но можно. В первую очередь не позднее сегодняшней ночи нужно перебросить часть боеспособных соединений из из-под Барановичей в Минск. При этом прикрывающие Минск четыре стрелковые дивизии останутся на местах дислокации, а в ходе операции станут тактическим резервом. В дебюте операции усиленная артиллерией группа спецназа перекроет главную дорогу в узком месте. У села Красное шоссе вместе с двумя речками образует треугольник со стороной примерно полтора километра, там мы и устроим засаду. Как только немцы завязнут, механизированный и стрелковый корпуса 10 армии подрежут скучившихся немцев с юга и ударят им во фланг, прижимая к болотам. Одновременно третий стрелковый корпус отрежет немцам тылы. Таким образом, попавший в окружение немецкий танковый корпус будет уничтожен. Когда выступивший из Воложина танковый корпус вермахта сцепится с нашими дивизиями у Ракова, его возьмут в клещи два наши мехкорпуса из состава 3 армии. А кавкорпус, пройдя маршем между двумя колоннами противника, развернётся на линии между Молодечно и Воложиным и прикроет нашим корпусам фланги. Блокирующую группу немцев ещё на подходе зажмут танковая и стрелковая дивизии 10 армии. Крайне важно привлечь к операции все имеющиеся в наличии силы ПВО и истребительной авиации, поскольку противник в первую очередь попытается проломить оборону с воздуха. В случае слаженного взаимодействия, в течение суток, максимум – двух, ударная группа Гота перестанет существовать, а группа армий «Центр» полностью утратит наступательный потенциал. После этого можно будет закончить вывод войск из белостокского мешка и стабилизировать фронт по линии Лида-Слоним-Ивацевичи-Пинск.

Генералы сначала хмыкали, потом призадумались, потом облепили карту, громко между собой споря. Спустя полчаса они подняли головы и уставились на меня, как на марсианина.

– Василий Захарович, – проговорил Голубев немного глухим, но спокойным голосом с довольными интонациями, – очевидно, в вашем предложении имеются неоспоримые плюсы, и, пожалуй, оно единственно правильное. Однако удивляет ваша неожиданная и недюжинная осведомлённость. Вы ничего не хотите рассказать нам о себе? – его губы чуть скривились, но радости в той улыбке было мало.

– Я понимаю ваше удивление и недоверие, – я буквально кожей почувствовал опасность и, всячески ругая себя за чрезмерную увлечённость, мысленно лихорадочно искал выход. – На вашем месте каждый вменяемый генерал реагировал бы также. Скажу одно, когда закончится этот кризис, я обещаю, что расскажу о себе всю правду. – Ничего лучшего для отмазки я не придумал.

– Хорошо. Как вам угодно. Но имейте в виду, мы все, а я, во всяком случае, будем ждать. Что касается обеспечения вашей группы, я дам указания, решите этот вопрос завтра утром с Михаилом Петровичем и с нашими начальниками служб от моего имени. Удачи вам.

Я трясся в командирской эмке и думал о встрече с генералами. В целом они показались мне вполне адекватными людьми, и, хотя бы выслушали меня. По крайней мере, теперь операция точно состоится. При этом я матерно ругал себя за несдержанность в суждениях. Теперь генералы с живого меня не слезут. Если успеют. Из отведённых мне в этом времени шестнадцати дней прошло уже десять. Завтра одиннадцатый.