Сторно

Вчера утром я и ухом бы не повёл, поскольку имели мы всячески ввиду всякие там силы. Но сейчас я озабоченно скрёб отросшую щетину, прикидывая, сколько осталось снарядов и патронов на тот или иной ствол. Винтовки освобождённых я в расчёт не принимал. В любом случае нам светила серьёзная драка при прорыве.

Здравый смысл буквально выл от возмущения и безнадёжности предстоящего боя. В продуманной и организованной обороне или в диверсионной акции наша рота стоила полка, но в наступлении с хода без подготовки, с ограниченным боезапасом, на неизвестного по силам противника наши шансы падали почти до нуля. Взвесив все за и против, я решил атаковать немцев силами «стальной» роты с двух направлений с интервалом в десять минут. Бывших пленных я еле уговорил остаться в резерве. Да, и сами они по итогам прошлого боя уже поняли, что пока не готовы на равных противостоять сытому, сильному и умелому противнику.

Чтобы наш гражданский «обоз» не попал под раздачу, я решил укрыть его в лесном урочище. Длинная колонна из семи десятков машин и вереницы пеших свернула на лесную дорогу и начала втягиваться в пущу. Я с облегчением вздохнул, теперь гражданские не вязали нас по рукам и ногам, а значит, действовать мы будем смелее, а маневрировать свободнее.

Когда колонна гражданских скрылась за кромкой леса, мы начали готовиться к схватке. Не придумав ничего лучшего, я решил превратить атаку в активную оборону, применив скифскую тактику «удар-отскок» и заманивания врага в ловушку. Сигналом к началу боя стал отчаянный рывок отделения добровольцев, которые заехали на машине на окраину деревни и начали палить из автоматов во все стороны. Вот тут и выявились силы, которые успели собрать гансы. Несомненно, противник серьёзно приготовился отстаивать этот рубеж, но недостатком обороны было то, что изначально немцы выстроили её фронтом на восток против Красной армии. А мы ущипнули их с тыла, с запада.

На наших зачинщиков со всех сторон обрушился ответный огонь из разных мелких стволов. Того, что досталось смельчакам на машине, хватило бы, чтобы нашпиговать свинцом стрелковый батальон. Сотни стволов выплюнули тысячи пуль в нашу машину, и если бы не броня, то от неё уже через минуту осталась бы груда железного хлама. Машина развернулась и начала удаляться от деревни. Такого нахального нежелания умирать немцы стерпеть не смогли. Из-за домов выскочили несколько мотоциклов с пулемётами и лёгкие танки, сколько, я из-за холма не видел. За ними следом выползли несколько «четвёрок», и вся эта шобла погналась за единственным виляющим из стороны в сторону грузовиком.

Но, едва немцы миновали околицу, как по ним ударили сорокапятки и зенитки. Танки ответили, и на земле вспухли кусты взрывов. Итог той вылазки был известен заранее, не прошло и четверти часа, как чадно задымились шесть больших костров. Пушечная стрельба и взрывы прекратились. По нашей задумке Пилипенко сейчас должен поменять позиции. А между тем из села начали выползать панцеры, явно желая охватить наших пушкарей в клещи. Навскидку не меньше полудюжины троек и столько же четвёрок. Вот тут и пришёл черёд нашего танка станцевать цыганочку с выходом.

Тридцатьчетвёрка выползла из-за холма, остановилась и выстрелила. Д-дух – Ч-чак. Есть! Немец получил снаряд прямо в корму. Д-дух – Ч-чак. У другого от мощного внутреннего взрыва башня сползла в сторону. Крестоносцы задёргались, не понимая, откуда их убивают. Вот ещё один выплюнул жирное пламя. Под нашим перекрёстным огнём остальные принялись маневрировать и разворачивать пушки. Поздно пить «Боржоми» господа захватчики, когда почки отвалились. Уползти смогли четыре последних танка, скрывшись за дымами горящих собратьев и за крайними домами. И тут же в нашу сторону полетели снаряды немецких противотанковых «колотушек», а чуть позже и полковых гаубиц, и за стеной взрывов замелькали фигуры в фельдграу. Милости просим господа гансы, фрицы и прочие вильгельмы, а то наши пулемёты и миномёты совсем заскучали. Два миномётных ствола, танковые и два десятка ручных пулемётов моментально скосили передовые цепи наступающих и заставили остальных залечь и отползти назад.

Бой разгорался и расширялся. Пули, снаряды и осколки летели со всех сторон. Немцам приходилось не сладко, но и мы не знали, откуда и что прилетит. Я уже давно перестал считать пулевые удары во все части тела, и только считал оставшиеся патроны в автомате и винтовке. Улицы села, хозяйственные дворы, околицу и пустырь на окраине густо испятнали трупы в серых мундирах, а немцы атака за атакой всё пытались нас достать с разных направлений, предварительно закидывая минами и гаубичными снарядами. На фланге у Пилипенко я заметил несколько огнемётных пусков. Похоже, мы и впрямь разворошили немаленькое гадючье гнездо.