Сторно

– Снаряд, Ваня, снаряд, – я надел каску и припал к прицелу.

Однако на дороге обстановка уже изменилась. Немцы перестали пытаться расчистить завал, отогнали танки и тягачи, а среди разбитой техники, на обочинах и под откосом опять появилось множество тёмных фигурок. Штурм!

– Рота!! По пехоте противника, огонь!!

На склоне высотки в темноте замаячили немцы. Не знаю, как уж они пробрались через грязную низину и проволочную путанку.

– Гранатами огонь!!

Немцы плотно насели, приблизившись на «дистанцию плевка». По ушам хлестнула волна взрывов, земля мучительно вздрагивала, и воздух наполнился комьями грязи, пылью, осколками, свистящими пулями, пороховым и тротиловым дымом, воплями раненых, хрипами убитых и плотным матом. Не жалея стволов, бойцы палили по вспышкам, смутным контурам и теням в отсветах пламени выстрелов и пожаров. Со всех сторон полыхали злые огоньки. Пулемёты неистовствовали, и во всполохах огня снопами падали люди, и среди мелькающих фигур внизу темнели груды трупов и подранков. Противно и густо потянуло смрадом. Грохот, скрежет, буханье, треск, вой, вопли. На флангах трещало и ухало. Это был ад.

Время скрутилось в тугой комок, и понять прошла минута или час стало невозможно. Я немного пришёл в себя, когда вышли все патроны и постепенно бой начал стихать. Немцы откатились, пальба прекратилась и тогда в наполненной треском горящих машин относительной тишине слева донеслись звуки продолжающегося боя: пулемётные очереди, ружейная стрельба, взрывы мин и гранат. Справа слышались только отдельные редкие выстрелы и короткие очереди. А на развороченном взрывами склоне надсадно многоголосо кричали раненые, выворачивая воплями душу, бродили спятившие контуженные. С поля противно тянуло ядовитой вонью от сгоревших пороха, резины и нефти, с примесью крови и дерьма. Война продолжала собирать свою смертельную жатву.

Отложив дымящийся автомат, я поднёс часы к уху. Ходят. Очистил рукой грязное стекло, повернул к огню и поднёс к глазам. Два часа ночи! Не может быть. Бой шёл уже четыре часа! Сука-ночь никак не желала кончаться. Скорее бы рассвет. Да, когда же вы, сволочи, выдохнитесь!

А они снова атаковали. В постоянный шум боя вплёлся гул множества приближающихся танковых моторов. И по смещению звука я понял, что танки направились левее к позициям Строгова. Вглядевшись в догорающий затор в «бутылочном горлышке», я убедился в надёжности этой пробки, взялся за сошки и махнул рукой Ваньке. Вдвоём мы перекатили ружьё левее в недоделанный окопчик, из которого открывался вид на подходы к батарее Строгова. Подтянув два лотка со снарядами, я устроился поудобнее, прогнал тревожные мысли и начал ждать появления целей.

Дым немного развеялся, стекая в низину, и в предутреннем сумраке появились ползущие по полю едва видимые пятна немецких танков с выключенными фарами. От нетерпения я заскрипел зубами, но стрелять было бесполезно. Далеко и почти не видно.

Из ночи начали один за другим постепенно выступать тёмные железные глыбы. Сигналом к бою стал резкий выстрел нашей пушки. На поле брызнул высверк попадания, и в ответ раздалось сразу несколько выстрелов танковых пушек. Не прошло и минуты, как чуть посвежевший от утреннего ветерка воздух опять разорвали взрывы, грохот, наполнили удушливая вонь моторных выхлопов, пороха и горелого тола. Снова один выстрел пушки. Так. Значит, другая накрылась. Ответные снаряды из танков ушли с перелётом. Выстрел, и поле подсветилось жирным бензиновым пламенем.

Я слегка вздрогнул, когда сзади замолотили наши зенитки. Тьфу ты, напугали, ироды. Очередь в пять полуторадюймовых снарядов, сразу нашла цель. На поле вспыхнул ещё один костёр. Снова пушка. Мимо. А обе зенитки начали долбить почти без перерыва. Ещё один горит. Ещё.

И тут в неверном свете я заметил два силуэта «троек», пытающихся понизу, по краю низины подобраться к нашему орудию. Они, виляя вежду воронок, ползли ко мне боком! Я натурально возмутился таким пренебрежением. Быстро поправив прицел, я хриплым от волнения голосом крикнул Ваньке:

– Снаряд!

Первый же выстрел оказался на редкость удачным. Да, и стыдно промахнуться в борт со ста метров. Немец моментально разгорелся. Второй танк начал поворачивать башню, но получив порцию карбида вольфрама в основание, заткнулся и замер. Со второго снаряда и он задымил.

А тем временем пушка Строгова и зенитки продолжали лупить по танкам без остановки. И атака опять захлебнулась. Оставив в поле безжизненные и горящих собратья, танки задом отползли за поворот шоссе.

В горячке боя я не заметил, что на левом фланге стрельба тоже стихла. В той стороне на востоке начал медленно розоветь горизонт. Начинался новый день войны. Четыре часа утра. Суток ещё нет, как я здесь, а, кажется, прожита целая жизнь.

Я отчаянно сражался со сном. Навалилась и сковала страшная усталость. Вырваться из её объятий буквально не хватало сил, но несколько коротких очередей с левого фланга заставили меня со стоном оторваться от земли и подняться на ноги.