Сторонний взгляд (ЛП)

Я слышала, как открылась дверь, даже сквозь вульгарные стоны, срывающиеся с губ мужчины, звук был даже громче, чем удар его бёдер о нежную кожу моей задницы.

Он порезал меня в тот день больше, чем во все предыдущие разы. Старые шрамы чесались, когда они заживали, а новые порезы жгло, когда он и его люди по очереди мочились на мои открытые раны. Когда они привязали меня к той скамье, и он приказал им уйти, злоба улавливалась в его дыхании, пока он едва сдерживал своё возбуждение, я поняла. Независимо от того, что я уже решила, сегодня всё выйдет из-под моего контроля. И из-за того, что я уже сдалась. Это было своего рода милостью.

Затем он зверски что-то запихнул внутрь меня так глубоко и так сильно, что я была близка к обмороку. Но на этом он не остановился. Оставив одно из отверстий в моем теле заполненным и кровоточащим, он грубо открыл моё заднее отверстие своими большими пальцами и толкнулся туда под завязку. Разрыв моей промежности вернул меня в сознание: вся нижняя часть моего тело горела в огне, как если б меня рвали на части. И именно такой Грим и нашел меня.

Истекающую кровью, разорванную, используемую и настолько близко к смерти, о которой я молила. Но Грим вернул меня назад. Я помню, как краем уха услышала описание моих травм медсестре, от доктора, который заботился обо мне, когда я впервые прибыла в «Хантер Лодж». Я слышал, как он описывал извлечение двенадцатидюймового деревянного жезла из моих внутренностей, сотни внутренних и внешних швов на моих влагалище и заднем проходе, сильные антибиотики, что вливали в меня внутривенно, потому что сепсис вызывал крайнюю обеспокоенность из-за моих многочисленных сочащихся нарывов.

Грим видел меня такой: не подлежащую восстановлению, доведенную до звероподобного состояния оболочку из плоти и костей, и всё же не отпустил. Он прижимал меня к себе, защитил и дал мне свободу.

Я возвращаюсь мыслями к его подарку и понимаю, что если кто и заслуживает моей правды, то это Грим.

— Я родилась слепой, или, по крайней мере, я другой себя не помню. Моя сестра, Дамарис, защищала меня. Она хранила мою слабость в тайне, чтобы гарантировать моё выживание, и я… приспособилась, быстро участь, как маскировать это.

Мои пальцы всё ещё на его лице, вторая моя рука в какой-то момент присоединилась к первой, но он пока не прикасается ко мне, и я особенно благодарна ему за это. Прикосновение — это интимное осознание, тогда как с другими вашими чувствами, такими, как слух или обоняние, вы в одном шаге от связи, с прикосновением вы — часть его. У прикосновения есть память, его осязание и воспоминание органов чувств. Это наш первый язык до взгляда или звука. Все мы происходим из утробы наших матерей и испытали прикосновение раньше, чем что-либо ещё. Оно может утешить, исцелить, успокоить, созидать и придать сил. Но также оно может причинить боль и терроризовать, но лишь прикосновение никогда не лжёт.