Сторонний взгляд (ЛП)

Кровь капает с моего порезанного лица и течёт на шею, впитываясь в рубашку. Моя рука всё ещё крепко сжата вокруг ножки стула, пока я уставился на мужчину, с которым разделяю кровь. Его лицо — маска сожаления, в то время как его левая рука бессильно висит с боку, указывая, что дверь сильно вдарила по нему, сместив плечо от сустава. Он также не вышел из этого невредимым.

Он видит, что я оцениваю его поврежденную руку, и пожимает плечом — здоровым плечом.

— Думаю, хорошо, что я правша, — говорит он без улыбки, хотя в его словах есть небольшая доля юмора.

— Где Кал? — выдаю я, рука поднимается на несколько дюймов, угрожая трахнуть стулом его по голове, если он ответит неправильно.

— Алексиос блефовал. Он не знал, где она. Она безопасности на винограднике, как я тебе и обещал.

Эти слова подтвердил Коул:

— Она с Фей, Грим. Ты же знаешь, я никогда не буду рисковать безопасностью моей жены.

Мой разум бушует, и нет никого, кого я могу убить — никакого выхода для бури, которая грозится поглотить моё здравомыслие. Мой Дьявол шепчет в моей голове: «Ложь, ложь, всё это ложь. Убей их всех». И я хочу повиноваться ему. Я хочу выполнить его желания, больше чем сделать следующий вздох.

Я глазею на Джеймса, видя, как он дергается под моим пристальным взглядом. Я улавливаю каждое его движение и жест, мой разум в хаосе, отказывается доверять ему, хотя что-то в моей груди искренне верит ему.

— Давай, брат, пойдём, — произносит Люк со своего места сбоку.

Четверо из присутствующих — все предполагаемые союзники, и всё же мы померилось силами друг против друга как враги.

— Тебе понадобятся швы, если хочешь сохранить свою симпатичную внешность.

Я игнорирую его, вместо этого сосредотачиваясь на моём кровном брате, стоящим передо мной.

— Если я когда-нибудь выясняю, что ты обманул нас, и что вся эта игра нужна была для того, чтобы ты занял единственный трон во главе «Королевства», — я удалю каждую мелкую косточку из твоего тела, одну, бл*дь, за одной. Ты понял меня, брат?

Джеймс кивает и открывает рот, чтобы ответить.

— Ни слова, бл*дь, — угрожаю я, слюна вылетает из моего рта и смешивается с кровью, бегущей рекой вниз по моему лицу. — Я поговорю с тобой, когда ты больше чем просто докажешь свою ценность. До тех пор я буду наблюдать за каждым твоим движением, и, поверь мне, брат, — глумлюсь я, и это слово обжигает мой язык. — Я буду ждать, что ты облажаешься, поскольку я обещаю тебе, что никто не спасёт тебя от меня, если так произойдёт.

С этими заключительными словами я запускаю стул в стену сбоку от меня, и он разлетается на части от силы удара.

— Ты можешь прибрать этот беспорядок, — объявляю я, разворачиваюсь и выхожу из комнаты. — Я заберу Кал с виноградника и отвезу подальше. Не пытайтесь найти нас. Увидимся в «Хантер Лодж» через пару недель.

Затем я поворачиваюсь спиной к этим трём мужчинам — трём моим братьям.

Игнорируя боль от открытой раны, я нахожу самое ближайшее транспортное средство, которое — так уж получилось — оказалось сверкающим и качественно новым Audi R8, и оставляю этот Богом забытый комплекс на задворках Нидерландов. Мой единственный план — отправиться прямиком во Францию, где ожидает реактивный самолет «Багряного креста».

Следующая остановка — Италия.

Затем я заберу Кал, чтобы исследовать мир.

Глава 27

Каллия

Я молчалива и сдержана в течение наших первых нескольких дней на винограднике. Я потеряла смысл пребывания здесь.

Когда мы только прибыли сюда, я почувствовала покой, но теперь я испытываю отстранение.

Фей жадно узнаёт всё об этом месте: как оно работает, какую они используют терапию, каким навыкам учатся жители, сколько из них решают уехать и строить свои новые жизни подальше отсюда.

Марианна даже познакомила нас с несколькими из тех, кто живёт в других частях мира по Skype, и они рассказали нам, как пребывание на винограднике помогло им обрести силу начать всё заново.

У многих молодые семьи, партнеры или работа, не связанная с Джеймсом Купером или его организацией. Это люди по-настоящему живут своими собственными жизнями. Они остаются частью того, что Марианна любит называть «Семья виноградника», поддерживая связь или приезжая по праздникам.

Просто замечательно то, чего они достигли здесь, но я ощущаю себя практически покинутой.

Полная потеря Дамарис в этот раз отдает даже более мощной горечью, потому что смешана с ревностью.

Все эти люди выжили, чтобы обрести жизнь, детей и надежду.

Почему она не одна из них? Почему она умерла, чтобы незнакомка выбрала её имя? Почему эта жизнь настолько жестока? Почему она, а не я?

«Почему, почему, почему?»

Я борюсь со всеми этими мыслями и стараюсь управлять бурей эмоций. Внешне я кажусь холодной и безразличной, но внутри меня бушует огонь.

Я неспособна спать, а поскольку я не могу спать, то я не могу и увидеться с ней. Впервые с тех пор, как нас разделили, я чувствую себя абсолютно одинокой.

Покинутой.

Слабой.

Забытой.

— Сегодня пятница, — объявляет Фей с порога комнаты, в которой я нахожусь.