Стороны света (СИ)

– Вы действительно его дети? Посланника? Это не сказки, – проговорил не-мертвый магистр и ощутил нечто сходное с благоговением.

– Дети, это сильно сказано. В нас есть его кровь, да. Но это случилось совсем иначе, чем родятся дети. Думаете, инквизиция просто так курирует разработки в области генетики и репликации?

– Сколько вас… таких?

– Достаточно.

– Достаточно для чего… для кого?

– Для мира. У Пастыря живущих две длани. Сколько пальцев на той, что он протягивает? – инквизитор смотрел. Не в глаза, личу это было неважно, – на дно души. Сквозь щиты и вуали. Не (только) своим взглядом. Будто сквозь сферы тускло-серых глаз Арен-Тана, сквозь зернышки зрачков, глянуло что-то непредставимо великое, как сама Тьма. Всего миг – и он осознал, что все его знания, опыт, сила, тщательно собранные и лелеемые, лишь шарик сферы, бисерная крошка, пылинка…

– Это какой-то тест, – едва собрав воедино придавленную могуществом суть произнес Питиво.

– Какой-то тест, – тонкие губы инквизитора дрогнули.

Откровенно признаться, некрарх с опасением взглянул в лицо собеседника, но Арен-Тан снова был только собой. Разве что мыслями где-то не здесь…

– Сколько пальцев на руке Посланника? – говорит-поет Эхо Голоса.

Стоящий рядом инквизитор в маске палача держит в руке палаш. Широкое лезвие, похожее по форме на косу упирается в узкую столешницу, тоже загнутую серпом, на которой покоится его, Гериха, собственная рука

Рассвет. Розовый, как кошачий нос. Солнце встает за обителью и отсюда, с балкона, хорошо видна статуя Посланника. Оптический эффект. Кажется, что обитель такой же высоты, как и храм, оттого каменный лик Пастыря живущих направлен прямо на этот вот балкон.

Глаза слезятся от ветра и все плывет, но Герих Эйш-Тан должен ответить верно, иначе все, что было в его жизни: зубрежка, выматывающие до изнеможения занятия, муштра, жгуты и иглы, магия, что не дается, но берешь и делаешь, паника, отчаяние, отчуждение, запреты, правила – будет пройдено и преодолено впустую.

Он ответит так, как видит, несмотря на лезвие-палаш, несмотря на то, что жалкое тело замерло в ожидании удара, а сердце сжалось комом.

– Сколько пальцев? – пропел Эхо Голоса.

– Четыре.

– Будешь пятым. По образу и подобию, Арен-Тан.

– По образу и подобию, – повторил Герих и сам протянул руку.

Боли не было, было алое и золотое, выцветающее до белого и вытягивающееся нитями-паутинами, что опутали руки и тело, показавшееся тесным. Первая бездная тяжесть Его присутствия, заинтересованное одобрение, видение серой дороги междумирья, тошнота, нестерпимый звон, каменные плиты пола под щекой, влажные и липкие от холодного пота, и голос Его, от которого душа готова была истлеть, но нити уже держали.

– Моя кровь, моя суть, мое творение. Встанешь – быть тебе среди первых.

Он встал. И пальцы все оказались на полагающихся природой местах, только большой на левой руке ныл и норовил прижаться к ладони, чтобы осталось четыре вместе с отдернутым в сторону судорогой мизинцем…

Мягко тлела свет-сфера, вилась вокруг плафона насекомая мелочь, набившаяся снаружи на огонек. Инквизитор медленно перебрал пальцами правой руки, отодвинул стул, сел и поморщился. Неудобно. Пожалуй, лич бы согласился, на перевернутых вазах и в кухне огрызка Нери-мар было комфортнее. Некрарх ждал Арен-Тана пораньше, но мажиния Холин умеет отвлечь внимание на себя, стало быть ее супруг не менее талантлив и если хоть немного похож на своего прадеда Севера Мрака Холина, вполне понятно, отчего светен не торопился с визитом. А еще взгляд… Каково это, дать надмировой сути смотреть сквозь себя? Тяжесть взгляда Питиво оценил, а как носить ЭТО внутри себя? Может даже говорить с Ним?

– Не слишком приятно, – криво ухмыльнулся Арен-Тан и ни слова о том, что лич, забывшись, вдруг принялся рассуждать вслух.

– «Не слишком приятно» – это я помню, – кивнул Питиво, тяжесть трости, лежащей оголовьем на бедре, помогла восстановить равновесие. Трости вообще как раз и служат для того, чтобы поддерживать равновесие.

– Тогда можете еще вспомнить ломоту в затылке, тошноту, звон в ушах…

– Я понял, понял, – Питиво растянул сухие губы, оценив подначку. – Я бы предложил вам чаю с ромашкой, но чего нет, того нет.

Они оба посмотрели на стол. Питиво ждал и потому доска, и сферы, пробирка и кристалл были здесь. Вместо чая. Министру вспомнился сервиз из черненого серебра. Не тот, что был в Нери-мар, другой, из которого его однажды угощали чаем в живом доме на Звонца. Интересно, дом еще жив или превратился в такого-же зомби, как старый замок Нери?

– Полагаете, это была проба голоса, светен? – спросил некрарх. Видимо, сегодня была его очередь начинать разговор.

– Проба голоса это у нас вот тут, – светен потянулся и дотронулся пальцем пробирки, та качнулась, ткнулась в информ-кристалл с записью скрипки без оркестра и издала неслышный обычному уху звон. – А то, что случилось, считайте, распевка.