Сторож сестре моей. Книга 1

«Людмила Катрина Сукова, до недавнего времени работавшая в администрации в лондонском подразделении косметической компании «Елена Рубинштейн», Англия, вчера вышла замуж за Бенедикта Чарльза Тауэрса, председателя правления и главного исполнительного директора «Тауэрс фармасетикалз».

Брачную церемонию совершил судья Теренс Эплгейт Верховного апелляционного суда департамента округа в доме мистера и миссис Меллон Сэнфорд III. Благословил новобрачных монсеньор Олдем, Сент-Джон, декан Фордемского колледжа, Нью-Йорк. Александра Сэнфорд сопровождала невесту к алтарю. Шаферами были брат жениха, Леонард Тауэрс, заместитель исполнительного директора «Тауэрс фармасетикалз», и сын жениха, Чарльз Тауэрс, вице-президент «Тауэрс фармасетикалз».

Миссис Тауэрс родилась в Праге, Чехословакия, и до своей иммиграции в Соединенные Штаты в 1947 году помогала вести дела широко известного салона красоты Суковых, основанного в столице ее отцом в 20-х годах. В 1950 году она поступила в лондонское отделение фирмы «Елена Рубинштейн».

Мистер Тауэрс, внук Чарльза Тауэрса, основателя «Тауэрс фармасетикалз», закончил с отличием Гарвардский университет и получил степень магистра международных отношений в университете Джонса Хопкинса. В период второй мировой войны мистер Тауэрс служил под командованием генерала Паттона и был повышен в звании до чина полковника, получив орден «Военный крест» за храбрость, проявленную во время операции в Бастони в 1944 году. В конце войны президент Трумэн назначил полковника Тауэрса главой американской миссии в Праге. В марте 1946 года он оставил этот пост, чтобы вернуться к частной жизни.

Мистер Тауэрс овдовел в 1951 году. Первый брак миссис Тауэрс завершился разводом».

Разумеется, в «Нью-Йорк таймс» не было упомянуто, что мисс Сьюзен Тауэрс не присутствовала на скромной церемонии, состоявшейся в доме гарвардского соседа по комнате Бенедикта. Свадьба самой Сьюзен в Женеве с текстильным фабрикантом мистером Александром Фистлером была должным образом освещена в прессе месяц спустя, когда мистер и миссис Тауэрс все еще наслаждались медовым месяцем.

Верный Норрис послал телеграмму, сообщая Бенедикту новость, но тот уже все знал. Чарльз специально позвонил ему, чтобы предупредить о грядущем событии. Чарльз вел себя великолепно — все это отметили, — хотя и очутился между двух огней, отцом и сестрой. Очень немногие знали, что он постоянно находился на поле боя с того мартовского дня, когда отец, сидя у камина в «Клэридже», посвятил его в свои планы женитьбы на Людмиле.

Это явилось для него тяжелым потрясением, не столько из-за самой Людмилы — общаясь с ней, можно было легко понять, почему ею увлекся даже такой исключительный человек, как его отец, — сколько из-за того, что он знал, с чем им всем придется столкнуться, имея дело со Сьюзен.

И верно, это было совершенно ужасно. Отец попросил Чарльза быть с ним рядом, когда он скажет дочери о своем намерении, но у Чарльза не хватило мужества. Сьюзен плакала целую неделю, закатывала истерики, угрожала рассказать газетам «правду о Людмиле», чего бы это ни стоило. Затем последовали угрозы совершить самоубийство, потом сбежать из дома и наконец — Чарльз считал, что в таком настроении кроется наибольшая опасность, — она будто бы смирилась и с ледяным спокойствием дожидалась приезда Людмилы, которая прежде должна была уволиться из салона Елены Рубинштейн и закончить все свои дела в Англии.

Чарльз предупреждал сестру, чтобы она оставила свои штучки и не рисковала разрывом с семьей.

— Семья! — Сьюзен взорвалась, употребляя выражения, о которых, как он думал, сестра понятия не имеет, не говоря уж о том, чтобы их произносить. — О какой семье речь? Да я и через миллион лет не захочу стать членом какой бы то ни было семьи, — в ее устах это слово прозвучало, как ругательство, — где живет эта ублюдочная служанка, эта потаскуха! Лучше умереть.

— Или выйти замуж за мистера Фистлера Крахмальная Сорочка, — тихо пробормотал Чарльз.

Людмила приехала за месяц до свадьбы, и с самого начала Чарльз знал: нет никакой надежды, что Сьюзен даст ей хотя бы один шанс. Никакой надежды. Отец мог сколько угодно потворствовать ей, умолять, угрожать и злиться — все равно в понимании Сьюзен Людмила мало чем отличалась от убийцы. Чарльз был не в состоянии помешать сестре послать Людмиле фотографию их родителей, очевидно, сделанную в то время, когда они еще любили друг друга, где отец с обожанием смотрит сверху вниз на свою миниатюрную жену. Сьюзен не показала Чарльзу сопроводительное письмо, но, зная сестру, он не сомневался, что оно было убийственным.