Сторож сестре моей. Книга 1

Торжественное открытие планировалось на конец сентября, но за неделю до этого были приглашены самые влиятельные представители прессы для предварительного интервью. Они все пришли: Антуанетта Доннелли из «Дейли ньюс», самой популярной газеты в стране; Евгения Шеппард из «Геральд трибьюн», блестящая журналистка, статьи которой пользовались широким спросом и часто перепечатывались другими изданиями; Вирджиния Поуп из «Нью-Йорк таймс»; Энн Йатс из «Уорлд телеграмм»; Пэт Льюис из «Джорнал Америкен»; и главные редакторы и редакторы разделов, посвященных косметике, журналов «Вог» и «Харперс Базар». Все они по желанию могли получить бесплатные консультации и процедуры.

Только две журналистки из всего многочисленного собрания сказали, что у них найдется время для двухчасового сеанса, и Луиза немедленно встревожилась, решив, что два часа, возможно, слишком долго, хотя большинство процедур, предлагаемых салоном «Рубинштейн» в Лондоне, занимали не меньше времени. Вероятно, женщины в Нью-Йорке заняты гораздо больше, чем медлительные представительницы их пола в Лондоне. Луиза зафиксировала эту мысль в записной книжке, которую теперь повсюду носила с собой.

Идея предложить ведущим журналисткам посетить институт в частном порядке также исходила от Бенедикта. Он объяснял ей:

— Во время пробных сеансов, пока твои эстетики или косметологи или как ты там их называешь учатся обращаться с новыми средствами и привыкают к работе, уместно присутствие прессы. Для любого начинания, крупного или незначительного, предварительная реклама — но не слишком преждевременная, а то люди забудут — весьма полезна, так как она возбуждает общественный интерес, который впоследствии будет подогрет второй волной репортажей в газетах, которые появятся после официальной презентации.

В день открытия Евгения Шеппард целиком посвятила свой раздел новому институту красоты, пылко расхваливая как сам институт, так и его необыкновенную хозяйку, которая предпочитала работать вместо того, чтобы, будучи женой одного из самых богатых людей страны, жить в праздности, наслаждаясь роскошью. Шеппард высказала дерзкое предположение, что перед «Тауэрс фармасетикалз» открываются, возможно, даже большие перспективы в сфере косметического бизнеса, чем в традиционной области производства медикаментов, и сопровождалась статья фотографией миссис Тауэрс, снятой крупным планом, с подписью: «Обладательница самой красивой кожи в мире делится своим секретом».

В то же утро агентство по связям с общественностью информировало, что и «Вог», и «Харперс базар» изъявили желание прислать фотографов и модели для предстоящих очерков; журнал «Лайф» тоже проявил определенный интерес.

— Я так волнуюсь, — призналась Луиза Бенедикту, когда машина подъехала к институту в начале шестого. По обеим сторонам широкой красной ковровой дорожки, выстланной до бровки тротуара, уже выстроились в ожидании фотографы. — Ох, Бенедикт, ты думаешь, кто-нибудь придет? Я имею в виду, в списке гостей множество влиятельных людей, все благодаря тебе… но захотят ли они прийти, чтобы взглянуть на новый магазин, мой магазин?

Бенедикт рассмеялся, но все-таки поправил ее:

— Никогда не говори «магазин». Это звучит дешево. То же относится и к «салону». Ты — владелица института, Института Луизы Тауэрс. А теперь не падай духом. Выпрямись и держись так, как ты обычно делаешь на людях — будто видишь перед собой нечто, недостойное твоего внимания. Что касается гостей, разумеется, они придут. Возможно, они и влиятельные люди, но, как и большинство в этом городе, любители погулять за чужой счет. Учитывая сорт шампанского, которым мы сегодня угощаем, мы с трудом избавимся потом от них. — Он, нахмурившись, помолчал. — На всякий случай нужно убедиться, что служба безопасности прислала достаточно сотрудников, чтобы справиться с проверкой имен по списку приглашенных. У нас не хватит места для «зайцев», но после публикации восторженного отзыва мисс Шеппард, боюсь, они к нам пожалуют.

— Зайцы? — Луиза никогда не слышала этого слова, но прежде, чем она успела спросить, что оно значит, ее ослепили вспышки фотокамер, когда она вышла из машины, причем от неожиданности она даже подскочила на месте. Бенедикт быстро увлек ее внутрь, где их дожидались четверо сотрудников с бледными, напряженными лицами, одетых в ослепительно белые, накрахмаленные униформы.

В течение нескольких минут, предложив всем по бокалу шампанского и выпив за успех, Бенедикт сумел всех успокоить. Хотя до начала официальной части оставалось еще сорок пять минут, Луиза чувствовала слабость и головокружение, когда проходила по залам, проверяя каждую мелочь, проводя пальцем по перилам, чтобы удостовериться, что на них нет ни пылинки.

Наверное, это все сильный аромат, исходивший от множества гирлянд из белых роз, которыми было увито все вокруг, и даже в гардеробе к белым крючкам были прикреплены маленькие букетики. Она прислонилась головой к окну, большому окну в глубине института, из которого открывался прекрасный вид.

Сзади подошел Бенедикт.