Сторож сестре моей. Книга 2

Тщательный подбор слов не ускользнул от нее — «с прекрасной женщиной» и «на когорту денежных мешков». Но она дала ему свою визитную карточку и сказала:

— Едва ли вы станете соперником, но, возможно, мы предложим вам кое-что интересное. Как бы там ни было, позвоните мне.

Дестина сначала быстро просмотрел стопку отложенной для него почты — последние номера нью-йоркских газет, в том числе и «Ежедневник женской моды» — и успел принять душ до того, как примерно час спустя в дверном замке его квартиры в южной части Центрального парка повернули ключ.

Дестина взглянул в зеркало, одобрительно отметив, как его коротко стриженные черные волосы, еще влажные после душа, прилегают к голове, подчеркивая ее скульптурные линии. «Римлянин», — как охарактеризовал его Бернард, тучный, неуклюжий текстильный мультимиллионер, в клубе исключительно для мужчин на улице Сент-Оноре. «Да, Понтий Пилат», — ответил один из умников с Седьмой авеню, который только в Париже отводил душу, возможно, поэтому был ненасытен и время от времени его приходилось утихомиривать, как взбесившегося быка.

В белом полотняном халате, который он сам смоделировал для себя, с маленькой золотой короной на правом кармане, Дестина воссел с королевским достоинством в раззолоченное кресло в белой спальне, с окнами, выходящими на Центральный парк. Он взялся за телефон, но не набрал номер, услышав, как мальчишка с шумом проносится по квартире. Когда дверь в спальню с грохотом распахнулась, Дестина поспешно положил трубку.

— Кому ты звонишь? Всего минуту назад вернулся домой после многих и многих недель отсутствия, и уже звонишь… Кому ты звонишь? Мне наплевать, — голос вибрировал высоко, на грани истерики. — Значит, я беру машину, как ты мне велишь, и жду со всей толпой, а ты вальсируешь мимо с мадам Аппетитная Штучка и киваешь мне, будто бы я слуга и…

— А разве нет? — раздался холодный, издевательский голос.

— Разве нет что? О, очень смешно. Слуга, так это теперь называется? Кто она такая, мадам Задранный Нос? Кто-то, кому лучше быть начеку, это точно, если мистер Воображала Дестина фантазировал что-то насчет нее, а особенно ее денег, могу представить. Кто она? — скулил парень.

Дестине это уже надоело.

— Не твое собачье дело, милый мальчик.

— Я знаю, кто она.

— Тогда зачем спрашиваешь, жалкий червяк?

Дестина встал и царственным жестом оперся на спинку кресла. Без малейшего оттенка раскаяния в голосе он сказал:

— Мне очень жаль, но как я уже раньше объяснял тебе, бизнес есть бизнес, и мадам Аппетитная Штучка, как ты столь поэтически назвал ее, определенно имеет отношение к будущему бизнесу. А теперь… — Он сделал паузу и театральным жестом указал на дверь ванной комнаты. — Удовольствие есть удовольствие. Вымой свои вонючие прелести, прежде чем приближаться ко мне, и вычисти лизолем каждое чертово отверстие, где побывал кто-то еще, пока меня не было, шлюха ты мужского пола.

Белокурый юноша тряхнул головой, надеясь показаться равнодушным. Это действовало на нервы, но Дестина привык к подобному поведению. Он прикинул, что его интерес к мальчишке продержится, пожалуй, еще несколько месяцев, но потом… Что ж, всегда наступает другое «потом».

Юноша вышел из ванной в белом банном халате. Он походил на мальчика из церковного хора: бело-розовая кожа, светлые волосы падали на розоватый лоб. Именно розоватый оттенок кожи и прекрасные, светлые, шелковистые волосы привлекли сначала внимание Дестины. В тот момент мальчик казался не старше шестнадцати-семнадцати лет. Он сказал, что ему двадцать, но наверняка солгал.

Неспешно приближаясь к кровати, застеленной белоснежным бельем, где возлежал Дестина, юноша сказал:

— Я устал от подобного отношения к себе…

Дестина дернул его вниз с такой яростной силой, что мальчик со всего маху и громким стуком ударился голенью об основание кровати. Дестина зажал ладонью ему рот, а другой рукой скользнул под его банный халат.

— Заткнись, — сказал он с улыбкой, которая наверняка еще в большей степени напомнила бы Луизе маркиза де Сада, чем та, которую он продемонстрировал в самолете. — Заткнись, — повторил он. — Не думаю, что мы помним, с кем разговариваем, не так ли?

Белокурый юноша застонал, когда Дестина задвигал рукой под его халатом.

— Не думаю, что мы помним, кто привез милому мальчику его кожаные игрушки, новые ботинки из Парижа, не так ли? Кто позволяет ему работать в своей изумительной квартире, кто позволяет ему гладить свои костюмы, а иногда даже надевать кое-что из своей коллекционной одежды?

С каждым новым утверждением, по мере того, как опытные пальцы Дестины продолжали работу, стоны и подвывания юноши становились все громче, и он начал судорожно хвататься за халат Дестины. — Не думаю, что мы помним, кто спас его от крутых ребят в баре кожи и шипов «Пит», не так ли? — Дестина улыбнулся, взглянув сверху вниз на ангельское лицо, сейчас покрытое испариной. Это будет долгий и очень приятный вечер.