Сторожка у Буруканских перекатов

Задержка с Лидой Гаркавой на берегу и встреча с толстолобами, тоже отнявшая несколько минут, привели к тому, что сумерки застали путников километрах в тридцати от Шаман-косы в довольно сложном лабиринте проток и тальниковых зарослей. Пока догорала заря, Колчанов мог вести лодку на самой большой скорости, хотя протока, по которой они ехали, делала одну петлю за другой. Но вот в небе потухли последние отсветы зари, и густая темень окутала пойму Амура. Свет карманного фонарика почти не пробивал темноту — села батарейка. Колчанов сбавил обороты мотора до самых малых. Пригнувшись к самому борту лодки, он, как и Толпыгин, изо всех сил напрягал зрение. И все-таки в одном месте лодка с такой силой наскочила на затопленный сухостойник, что едва не опрокинулась. К счастью, тальниковый коридор вскоре кончился, и перед путниками открылась широкая, усеянная отраженными звездами гладь воды. По расчетам Колчанова это было Песочное озеро, от которого отходит к Амуру широкая протока. Он не ошибся: через четверть часа позади остались последние купы тальников, и лодка выскочила в русло Амура. Или он привык к темноте, или ярче заблестели звезды, подсвечивая воду сверху и снизу, из глубины, но он стал видеть гораздо лучше. Теперь Колчанов выжимал из мотора всю силу, на которую только тот был способен. Так они мчались с полчаса, пока наконец не увидели впереди огоньки знакомых створ на Шаман-косе. А еще минут через десять лодка ткнулась носом в песчаный берег неподалеку от хижины бакенщика.

— Кого бог принес? — послышался густой хрипловатый бас от порога избы. — Уж не Алексея ли Петровича?

— Он самый, Филимоныч! — отозвался Колчанов. — Принимай Верного!

Но пес уже выскочил на берег и теперь радостно скулил и тявкал возле хозяина.

— Ну, задал ты мне, паря, головоломку, — старик подошел к лодке. — Только утром от рыбинспекторов узнал, что ты, слава богу, жив и здоров. Заходь чайку-то попить, а то, может, и переночуешь?

— Недосуг, Филимоныч, завтра у меня будут гости, — говорил Колчанов, нащупывая рыбину. — На вот, на уху! — Под ноги бакенщика, сверкнув серебром, шлепнулся толстолоб.

— Благодарствую, Петрович, — крякнул старик, поднимая полупудовую рыбину. — А там уж, паря, и сейчас у тебя гости. Большой да нарядный катер, из Хабаровска, должно…

— Да ну! — обрадовался Колчанов. — Значит, приехали. Это экспедиция из Москвы. Может, кто-нибудь из друзей или знакомых. Поехали! Спокойной ночи, Филимоныч.

— С богом, Петрович, удачи тебе!

Колчанова и Филимоныча связывало не только соседство по озеру Чогор. Знакомясь с окрестностями Чогора, Колчанов объезжал однажды на лодке протоки и заливы, прилегающие к озеру, Неподалеку от Амура на лугу он заметил человека, который с ведром в руках шел к берегу реки. Подойдя к Амуру, человек выплеснул из ведра в воду какую-то жижу и снова зашагал в луга. Где-то во впадине он исчез, а вскоре снова появился с ведром и проделал то же, что в первый раз. Колчанова заинтересовало, чем он занимается. Алексей оставил свою лодку и поспешил в направлении впадины. И вот перед ним картина: длинная кочкастая ложбина, видимо заросшая старица какой-то протоки; на дне ее — небольшая и неглубокая, по щиколотку, мутная лужа, по ней бродит могучий старик, ловит пригоршнями мелкую рыбешку, которая здесь кишмя кишит, и бросает в ведро. Колчанову стало ясно: старик спасает молодь, оставшуюся в обсыхающем озерке. Не долго думая, Алексей разулся, засучил штаны и принялся помогать старику.

Так они познакомились и вскоре стали друзьями. С тех пор то Колчанов, то Филимоныч нередко заглядывали друг к другу в гости. Зимой бакенщик жил вдвоем со старухой. Во время же летних отпусков у него становилось людно: приезжали с женами и детьми сыновья (у Филимоныча их было шестеро), две дочери-учительницы с мужьями и тоже с детьми, и тогда на Шаман-косе возникал целый пионерский лагерь. Все попытки сыновей и дочерей переманить стариков в город пока не имели успеха. Филимоныч, избродивший в молодости весь Дальний Восток, испытавший труд и золотоискателя, и зверобоя, и рыбака, не хотел расставаться с привольными просторами Амура. Он превосходно знал здесь каждый уголок поймы, глубины и отмели в озере и окрестных протоках и был незаменимым советчиком в исследовательской работе Колчанова.

8. На распутье

От Шаман-косы моторку повел Шурка. Волшебной иллюминацией переливались в темной блестящей глади воды хороводы синевато-серебристых звезд. Любуясь ночным Чогором, Колчанов кутался в плащ-накидку и думал, думал о том, как трудно ему придется разрешать свой конфликт с профессором Сафьяновым, а может быть и с институтом. Не сдаться ли? Не отступить ли?