Стоунхендж

— А чтобы дать мёртвым жизнь, — продолжил Леир, — Камабан хочет больше крови. — Он остановился рядом с Камнем Солнца и оглянулся. Несколько рабов полировали уже установленные колонны, а около двадцати женщин выдёргивали сорняки изо рва. — Эти рабы не пойдут домой, когда храм будет закончен.

— Некоторые наверняка останутся, — сказал Сабан. — Им всем была обещана свобода, и большинство захочет вернуться домой, если конечно смогут вспомнить, где их дом.

Леир покачал головой.

— Камабан был пьян прошлой ночью, — сказал он, — и сказал Гундуру, что он хочет дорогу из голов, ведущую из селения к храму. Это будет тропа мёртвых, чтобы показать, как мы идём от смерти к жизни, — он посмотрел Сабану в лицо. — Он говорит, что видел это во сне, и что этого требует Слаол. Люди Гундура убьют рабов.

— Нет! — Сабан не мог поверить.

— Они убьют рабов в храме, чтобы их кровь пропитала землю, потом у них отрежут головы и разложат их на валах Тропы, — безжалостно сказал Леир. — Мы — копьеносцы, должны совершить эти убийства.

Сабан вздрогнул. Он посмотрел в сторону хижины, где Килда присматривала за костром, и увидел Ханну, вышедшую через низкий проход с сухими дровами. Девушка увидела Леира, но должно быть почувствовала, что он хочет оставаться вдвоём с отцом, и осталась возле хижины с Килдой.

— А что ты думаешь о желании Камабана?

— Если бы мне это нравилось, отец, разве я пришёл бы к тебе? — Леир замолчал и бросил взгляд на Ханну. — Камабан хочет убить всех рабов, отец, всех до одного.

— И что же я должен сделать?

— Поговорить с Камабаном?

Сабан покачал головой.

— Ты думаешь, он будет слушать меня. С таким же успехом я могу поговорить с разъярённым кабаном, — он ударил по Камню Солнца. «В своё время, — подумал он, — камни потеряют свой серый цвет и станут тёмными из-за лишайника». — Мы можем поговорить с твоей матерью, — предложил он.

— Она не будет говорить со мной, — признался Леир. — Она разговаривает с богами, а не с людьми, — в его голосе слышалась горечь. — А Гундур говорит, что есть ещё один повод убить рабов. Он говорит, что если им разрешат уйти к себе домой, они унесут с собой секреты строительства храма, и тогда другие построят такой же храм, и Слаол придёт не к нам, а к ним.

Сабан посмотрел на серую пыль, густо покрывавшую землю.

— Если я скажу рабам сбежать, — тихо сказал он, — воины просто пригонят их обратно.

— Так ты ничего не можешь сделать? — возмущённо воскликнул Леир.

— Я могу кое-что сделать, — сказал Сабан. Он обернулся и кивнул Ханне, а когда она нетерпеливо побежала в их сторону, она была так похожа на свою мать, что у Сабана перехватило дыхание. Многие копьеносцы просили у Сабана разрешения жениться на Ханне, и отказы Сабана на их просьбы вызывали возмущение. «Ханна, — говорили они, — всего лишь рабыня, а рабыня должна быть польщена расположением воина». Но единственный воин, который нравился Ханне, был Леир. Она смущённо улыбнулась ему, потом послушно взглянула на Сабана и склонила голову, как и полагалось дочери перед своим отцом.

— Я хочу, чтобы ты отвела Леира на остров на реке, — сказал ей Сабан, — тот, который я показывал тебе в прошлом году.

Ханна кивнула, хотя она недоумевала, потому что раньше ей никогда не позволялось уходить в лес с мужчиной. Сабан нащупал свою сумку и вытащил маленький свёрток из старой кожи, в которую был завёрнут золотой ромбик.

— Ты возьмёшь это, — сказал Сабан Леиру, разворачивая ромбик, — и положишь в развилку на иве. Ханна покажет тебе это дерево.

Он положил золото в руку сына.

Леир хмуро посмотрел на блестящий ромбик.

— И чем это поможет?

— Это всё изменит, — сказал Сабан. Он надеялся на это. Он даже не знал, жива ли Дирэввин, тем не менее золото всегда всё меняло. Его появление в Рэтэррине изменило всё, и теперь он хотел, чтобы наполненный солнцем металл снова проявил своё волшебство. — Ханна расскажет тебе, что совершит золото, — сказал Сабан сыну, — так как настало время, чтобы Ханна рассказала тебе всё.

Он поцеловал девушку в лоб, потому что понимал, что с этими словами он освобождает девушку от своей опеки. Он открывает ей и Леиру правду, и он надеялся, что его сын не придёт в ужас, когда Ханна скажет ему, что она дочь злейшего врага Рэтэррина.

— Ханна расскажет тебе всё, — сказал он. — А теперь идите.

Он смотрел, как они направились к реке, и вспомнил, как он шёл этой же самой тропой вместе с Дирэввин так много лет назад. Тогда он думал, что счастье никогда не закончится, а потом был уверен, что счастье никогда не вернётся. Он увидел, как Ханна взяла Леира за руку, и его глаза наполнились слезами. Он обернулся на храм и увидел, как причудливо свет и тени переплелись на парящих камнях, и он понял, что мечта его брата — удивительна, но одновременно — он теперь осознал, что эта возвышенная мечта превратилась в безумие.

Он пошёл обратно к камням. Оставалось поднять только два камня, и храм будет закончен, и только после этого, только после этого, считал Сабан, он узнает, почему боги хотели, чтобы он был построен.

* * *