Стоунхендж

Её появление взволновало племя. Ей предстояло стать взрослой только через год, но её красота расцвела рано, и молодые воины Рэтэррина взирали на неё с плохо скрываемым вожделением, потому что Дирэввин из Каталло была девушкой, будоражащей мужские мечты. Её черные волосы спускались ниже поясницы, а длинные ноги были тёмными от солнца. На шее и щиколотках она носила изящные ожерелья из снежно-белых морских раковин, и все раковины были разной формы и размера. Её глаза были тёмными, лицо тонким и высокоскулым, а характер была очень живой, как полёт зимородка. Молодые воины племени Хенгалла заметили её, оценили, и решили, что она слишком хороша для Сабана, который был всё ещё лишь ребёнком. Хенгалл, догадавшись об их желаниях, приказал Гилану создать защитные чары для девушки, поэтому главный жрец поместил человеческий череп на крышу хижины Дирэввин, а рядом положил фаллос из необожжённой глины, и теперь каждый мужчина, видевший эти амулеты, понимал их угрозу. «Прикоснись к Дирэввин без разрешения, — говорили череп и фаллос, — и ты умрёшь», — и с этого времени мужчины только смотрели, но никаких попыток не предпринимали.

Сабан тоже смотрел и тосковал, а некоторые заметили, как Дирэввин поглядывает вслед ему, потому что он обещался быть красивым мужчиной. Он всё ещё рос, но уже был высоким, как его отец, и у него была такая же, как у Ленгара живость в движениях и во взгляде. Он умело обращался с тисовым луком, был одним из самых быстрых бегунов в племени, и помимо этого был скромным, спокойным, и всем нравился в Рэтэррине. Он должен был вырасти хорошим человеком, но если он провалит свои испытания, его никогда не будут считать взрослым, и поэтому в течение нескольких месяцев после его первой встречи с Дирэввин он был очень занят изучением секретов лесов и звериных троп. Он наблюдал, как олени бьются друг с другом во время гона, искал места, где выдры прячут свои логова, и учился, как добыть мёд у сердитых пчёл. Ему не разрешалось ночевать в лесу потому, что он был ещё ребёнком, но своего первого волка он убил ранней зимой, поразив его верно пущенной стрелой и прикончив зверя взмахом каменного топора. Женщина Галета, Лидда, вырвала клыки волка и нанизала их на жилу и затем отдала это ожерелье Сабану.

Сабан был сыном вождя, но от него ожидали, что он будет работать как все. Человек, который ничего не делает, любил говорить Хенгалл, ничего не ест. Галет был лучшим плотником в племени, и Сабан почти семь лет обучался ремеслу дяди. Он выучил, как зовут богов всех деревьев, как умилостивить их перед тем как топор повалит дерево, выучил как превратить дуб и ясень в брусья, столбы и балки. Галет научил его, как сделать обтёсанный клинок из кремня, и как крепко и плотно привязать его к рукоятке сырыми ремнями из воловьей шкуры, чтобы головка не потерялась во время работы. Сабану разрешалось использовать кремневые инструменты, но ни ему, ни сыну Галета, рождённому от его первой жены, никогда не позволялось притрагиваться к двум превосходным бронзовым топорам, которые были привезены издалека и стоили Галету много свиней и коров.

Сабан учился, как вырезать чаши из бука и вёсла из ивы. Он выучился, как выточить из твёрдого как камень тиса смертоносный для оленей лук. Он выучился, как соединять деревянные детали, и как сверлить их при помощи шипов из кремня, кости или падуба. Он выучился, как подобрать бревно вяза и выдолбить из него полую лодку, которая смогла бы ходить вниз по реке до моря и привозить обратно мешки с солью, моллюсками и сушёной рыбой. Он выучился, как подрубить растущий дуб, чтобы при валке он упал в нужное место, и всему этому он выучился хорошо, потому что зимой перед испытаниями Сабана Галет доверил ему поменять крышу над хижиной, где спала Дирэввин.

Сабан сбросил прогнившую соломенную крышу, но череп сначала передал вниз Дирэввин, которая знала, что тот защитил её, поцеловала в лоб и взглянула вверх на Сабана.

— А остальное? — спросила она, смеясь.

— Остальное?

— Глину, — сказала она. Фаллос из необожжённой глины раскрошился от погодных условий, но Сабан собрал всё, что смог среди прогнившей соломы и отдал ей. Она скривилась от грязных кусочков глины, но нашла один фрагмент, который был чище остальных, и потянулась кверху дать его Сабану.

— Проглоти его, — приказала она.

— Проглотить его?

— Да, — настаивала она, и рассмеялась над выражением его лица, когда он попытался протолкнуть кусок в горло.

— Зачем мне это делать? — спросил её Сабан, но она только смеялась, но внезапно смех стих, потому что из-за угла хижины показался Джегар.