Стоунхендж

— Может быть нам сжечь Дирэввин? — предложил Джегар.

— Слаол не захочет её, — сказал Ленгар. — Отдадим Слаолу шлюху, и он отвернётся от нас.

— Он не поблагодарит нас, — сказал Ваккал, — если мы не будем наблюдать за его заходом сегодня вечером.

На полях Рэтэррина уже были зажжены костры, а мужчины в шкурах быков уже ожидали среди деревянных столбов храма Слаола.

— Мы должны идти, — сказал Ленгар. — Оставайся здесь, шлюха! — крикнул он Дирэввин за занавеску. Он оставил одного из своих молодых воинов в хижине, чтобы охранять ценности, закопанные в полу и под большой стопкой ценных мехов.

— Если эта шлюха будет доставлять тебе проблемы, — сказал Ленгар молодому воину, — избей её!

Воин уселся возле очага. Он был очень молод, но уже имел две голубые татуировки в знак того, что двое воинов из Каталло были убиты им в битве на холмах Мадэна. Как и большинство молодых воинов, он преклонялся перед Ленгаром, потому что новый вождь сделал своих единомышленников богатыми, и заставил все племена бояться воинов из Рэтэррина. Юноша мечтал о собственных стадах и жёнах. Он мечтал о большой собственной хижине, и о героических песнях в честь своих подвигов.

Тихий звук заставил его обернуться, и он увидел, что из-за занавеса показалась Дирэввин. Она стояла на коленях, а когда молодой воин посмотрел на неё, смиренно склонила голову. Она расчесала свои длинные волосы и повесила на шею амулет из янтаря, но осталась обнажённой. Опустив глаза и издавая жалобные звуки, она выползла вперёд, стоя на коленях. Воин непроизвольно бросил взгляд на вход, чтобы посмотреть, не видит ли кто-нибудь, но там никого не было. В Рэтэррине остались только самые старые и больные. Остальные все были в храме Слаола, где мужчины-быки покрывали девушек в честь Слаола.

Стражник следил за приближением Дирэввин. Огонь колыхал тень её маленьких грудей, и освещал её раздувшийся живот. Она подняла взгляд, и в её глазах было выражение огромной печали. Она жалобно заскулила, и поползла вперёд к теплу очага. Воин нахмурился.

— Иди назад, — нервно сказал он.

— Обними меня, — стала умолять она его. — Мне так одиноко. Обними меня.

— Ты должна зайти назад! — настаивал он. Он испугался, что её освещённый беременный живот лопнет, если он силой попытается затолкнуть её обратно за занавеску.

— Обними меня, — снова сказала она и, отодвинув в сторону его копьё, положила левую руку ему на шею. — Пожалуйста, обними меня.

— Нет, — сказал он, — нет.

Он слишком боялся оттолкнуть её, и поэтому позволил ей притянуть свою голову к её голове. Он почувствовал запах её волос.

— Ты должна зайти назад, — повторил он, но Дирэввин протянула правую руку между бедёр, где был зажат бронзовый нож, и резко ударила прямо ему в живот. Глаза воина расширились, у него перехватило дыхание, когда она провернула нож в его внутренностях, и повела его выше в мышцы под лёгкими и в сплетение сосудов в сердце. Она почувствовала, как тёплый ручей его жизни струится по её рукам и ногам. Он пытался оттолкнуть её, но у него уже не хватило сил. Она услышала клокотание у него в горле, увидела, как затуманились его глаза, и впервые с момента возвращения Ленгара почувствовала настоящую радость. Словно неупокоенный дух Санны наполнил её, и эта мысль заставила её замереть, но потом убитый всем своим весом упал на неё, и она выдернула окровавленный нож и толкнула убитого в сторону. Он упал головой в очаг. Его волосы, очень сальные, так как он вытирал пальцы после еды о пряди своих волос, зашипели и ярко вспыхнули в сумраке хижины.

Дирэввин направилась к другому концу хижины. Она подошла к куче мехов, служившей Ленгару постелью, оттащила шкуры в сторону, и начала раскапывать землю окровавленным ножом. Она раскидывала землю, вкапываясь до тех пор, пока нож не коснулся кожи, а затем разгребла землю и вытянула мешочек на свет костра.

Внутри его был один крупный ромб из Сэрмэннина, и два маленьких. Она надеялась, что и всё остальное золото будет здесь, но Ленгар должно быть разделил сокровища и спрятал остальное в другом месте хижины. Ей захотелось разнести всю хижину на части, переворачивая шкуры и расковыривая землю, но и этих трёх ромбиков, несомненно, было достаточно.

Она надела одну из рубах Ленгара, обвязала обувь из кожи вокруг ног, и схватила один из ценных бронзовых мечей Ленгара, висевший на одном из столбов хижины. Она взяла мешочек с тремя золотыми ромбиками и подошла к выходу, где остановилась. Было ещё не очень темно, но она никого не увидела, и, приподняв полы рубахи, вынырнула наружу.