Stoykiy

— Заткнись нахрен! — Я встаю с ним лицом к лицу, и мне требуются все мои силы, чтобы не ударить его.

— Ты уже разобрался со своим дерьмом? — спрашивает он, и как бы мне ни хотелось разозлиться на него, я знаю, к чему он клонит. Я должен помнить, что он не знает о том, что я работал в «Фирме», когда меня здесь не было. Он думает, что я ещё больший неудачник, чем есть на самом деле.

Сделав вдох, я отступаю назад.

— Да. Я разобрался. Но, Смит, ты должен знать, что, как бы сильно ты ни считал меня куском пьяного дерьма…

— Я не думаю, что ты кусок дерьма.

— Ты видел только плохое, чувак. Когда я был здесь, я был в полном дерьме. Я этого не отрицаю. Но… ну, ты знаешь о моём отце и прочем, но чего я тебе никогда не говорил, так это того, что я владелец компании. И все те времена, когда ты думал, что я где-то напивался, я, скорее всего, был там. Работал. В основном я занимаюсь административными делами — настраиваю клиентов, составляю расписание, обучаю, нанимаю… такого рода дерьмо. — Мне не хочется сейчас вдаваться в подробности.

Он присвистывает в шоке.

— Почему, чёрт возьми, ты мне не сказал?

— Чёрт, — бормочу я себе под нос, — я не знаю. Не знаю, почему я натворил столько дерьма, сколько натворил. Я почти ни о чём не думал, пока не встретил Софи. Я любил твою сестру, Смит. От всего сердца, чувак, я сильно её любил. Но… — Как мне это сформулировать?

— Но она не была той единственной.

Я качаю головой.

— Она не была. Она помогла мне пройти через кучу дерьма, и у меня нет к ней ничего, кроме любви… но другой.

Самое сложное в расставании с Софией — это чувство вины за то, что я счастлив с кем-то другим. Да, у меня всё ещё есть в голове дерьмо касаемо моих родителей. И да, я всегда буду испытывать чувство вины за всё, что случилось с Софи, но я пришёл к пониманию, что топить свои печали в жалости к себе — это не лучший способ жить.

— Я понимаю, о чём ты. — Смит хватает меня за плечо как раз в тот момент, когда входят девочки.

Когда я вижу Мелли с шоколадным тортом и Полли, сдерживающую улыбку, я падаю на диван и смеюсь, пока слёзы не текут по моему лицу.

— У дураков мысли сходятся, Мелли тоже приготовила шоколадный торт, — Полли хихикает, прижимаясь ко мне.

Когда мы достаточно успокаиваемся, чтобы рассказать историю Смиту и Мелли, они смеются далеко не так сильно, как мы с Полли, но это нормально. Это то, что мы с ней разделяем, независимо от того, насколько глупым это кажется кому-то другому.

— Кстати, по какому поводу торт? — спрашиваю я.

Мелли садится и смотрит на Смита. Она закусывает губу и молча начинает резать торт. Когда она кладёт кусочек на тарелку и протягивает его Смиту, я вижу, как дрожит её рука. Смит даже не смотрит на торт из-за своего беспокойства.

— Ты в порядке, солнышко?

Она кивает и пододвигает к нему торт. Он берёт тарелку и ставит её на стол, затем встаёт с дивана.

— Почему ты дрожишь? Ты плохо себя чувствуешь?

— Я в порядке. Ешь свой торт, — требует она.

— Давай я принесу тебе немного воды. — Он встаёт, и Мелли смеётся.

— Смит, посмотри на этот долбаный торт! — Я смотрю на торт быстрее, чем он, и пытаюсь понять, почему у шоколадного торта ярко-розовая начинка внутри. Но потом Полли шмыгает носом рядом со мной, и я понимаю почему.

Смит останавливается в дверях и смотрит на кофейный столик, на который он поставил свою тарелку. Ему требуется добрых пятнадцать секунд, чтобы понять всё, прежде чем я вижу, как его лицо преображается от радости.

— У нас будет девочка? — спрашивает он, нисколько не удивляясь, как и я, тому, что она вообще беременна.

Полли наклоняется ко мне и крепче хватает меня за ногу.

— Да. Я узнала об этом в пятницу, но хотела сделать тебе сюрприз. — Мелли уже на полпути к тому, чтобы встать, когда Смит наклоняется к ней и поднимает её.

Когда они обнимаются, я оглядываюсь и вижу, как Полли вытирает глаза. Я крепче обнимаю её, притягиваю ближе к себе и целую в лоб. Я знаю, что она хочет ребёнка, и я хочу подарить ей его. Не то чтобы мы пытались, но мы хотим, значит будем пробовать.

Когда Смит и Мелли не отрываются друг от друга, Полли смотрит на меня снизу-вверх.

— Может быть, нам стоит уйти? — шепчет она.

— О, Боже мой, — смеётся Мелли, отстраняясь от Смита. — Мне так жаль. Я и забыла, что вы, ребята, здесь.

— Значит, ты беременна? — Я встаю рядом с Полли и обнимаю Мелли, а затем крепко обнимаю и похлопываю друга. — Поздравляю, ребята.

— Я понятия не имела, ты такая худенькая, — Полли говорит Мелли.

— Да, ну, я очень рада, что ещё не растолстела, но утренняя тошнота уже появилась, и она ужасна. А ещё эти рубашки с кулиской, — она задирает низ своей рубашки, чтобы показать крошечную выпуклость на животе. — Они многое скрывают.

— Когда ты узнала?

— Эм, пару месяцев назад.

— Почему ты не сказала мне раньше?

Смит и Мелли переглядываются, и я сразу чувствую себя полным придурком. Они думают, что это поднимет плохие воспоминания о Софии и её беременности. Они просто не знают, что мы с Полли уже прошли через это испытание.