Stoykiy

— Как я уже сказал, меня не интересует женщина другого мужчины. Ты, очевидно, уверен в ней. Ты счастливый человек. — Он допивает остатки своего напитка и встаёт, затем снимает пиджак со спинки стула и надевает его. Не говоря больше ни слова, он кивает и направляется к выходу. Я жду, пока за ним не закроется дверь, прежде чем поискать Полли.

Она уже на обратном пути и направляется прямо к компьютеру, чтобы ввести заказ.

— Эй, кто был тот парень, который сидел в конце бара? С галстуком?

Её взгляд метнулся к пустому барному стулу, затем она снова смотрит на меня и пожимает плечами.

— Не знаю. Он пробыл здесь совсем недолго. Я разговаривала с ним пару раз, когда была здесь. — Она указывает на конец бара, пока берёт напитки и делает заказ.

— Он приставал к тебе?

— Нет. Мы просто перекинулись парой фраз.

— О чём вы говорили?

Девушка смеётся.

— А в чём дело?

— Потому что он спрашивал меня о тебе, а мне не нравится, когда незнакомый мужчина разговаривает и спрашивает о моей невесте, — мой голос звучит немного резче, чем я намеревался, и смех Полли затихает.

— Мы действительно говорили ни о чём. Он сказал, что он в городе по делам. Спросил, как долго я здесь работаю, в каких хороших ресторанах можно поесть.

— Что ещё?

— Я не знаю, Эрик. Это была пара двухминутных бесед, и всё. Я клянусь. Он ни разу не показался мне жутким и не попытался приударить за мной.

Чёрт, я ненавижу, что иногда бываю таким. Это заставляет меня чувствовать себя животным.

— Ладно. Прости, дорогая. Я не пытаюсь сходить с ума, но мне просто не понравилось то, что он сказал.

— А что он сказал?

— Что мне повезло. — Это может показаться комплиментом, но любой мужчина знает, что, когда какой-то парень, которого ты не знаешь, говорит тебе это, это не комплимент. Не обязательно угроза, но именно так это и ощущается. Я бы даже признал, что могу показаться иррациональным, но я воочию видел, как действуют сталкеры. Не обязательно быть знаменитостью, чтобы кто-то помешался на тебе.

Полли кладёт руку мне на грудь, а другую — на щёку. Вместо того, чтобы быть милой, как обычно, она гладит меня по щеке и уходит, смеясь.

— Да, так и есть.

Как только она уходит, я снова обретаю самообладание. Я не знаю, как мой отец это делал. Я готов избить этого чувака в костюме, потому что он разговаривал с Полли. Не думаю, что это когда-нибудь пройдёт, но я учусь лучше справляться с этим.

Остаток ночи проходит относительно без происшествий. Зак в плохом настроении, и я избегаю его, пока ночь не закончится. Я обхожу бар и помогаю всем прибраться. Мне действительно нравится это в Брэде. Он прививает нам всем, что помогать друг другу это хорошо. Все, включая его, участвуют в уборке после закрытия, и все сотрудники гордятся этим местом. Мне действительно нравятся все, кто работает в «Сложности», и я надеюсь, что со временем никто не станет придурком.

Я здесь совсем недолго, но уже чувствую себя чем-то вроде собственника каждый раз, когда вхожу сюда. Есть что-то гордое в том, чтобы знать, что ты несёшь ответственность за то, чтобы все эти люди были в безопасности, за то, чтобы весь клуб был в безопасности. Полли помогла мне избавиться от неуверенности, и это позволяет мне действительно получать удовольствие от такой работы.

Я знаю, что не могу лично защитить всех, и именно поэтому я действительно чертовски рад, что здесь работает такая крутая команда. Наличие коллег, которым вы можете доверять и которые, как вы знаете, прикрывают вашу спину, меняет мир к лучшему. Это одна из причин, по которой я всё ещё возвращаюсь в «Фирму», когда могу. Мне нужно быть уверенным, что я поддерживаю дружеские отношения с парнями, а им нужно быть уверенными, что они помнят, что я босс. Я не часто включаю большого босса, но я не хочу, чтобы они забывали.

Они понятия не имеют о проблемах, которые у меня были с алкоголем. Наверное, потому, что они никогда не видели, чтобы я пил. Я действительно хорошо научился скрывать это и делать так, чтобы мои страдания были в одиночестве. Но осознание того, что мне больше не нужно так жить, — это неописуемое чувство.

Я сделаю всё возможное, чтобы сохранить, защитить это чувство. И если это заставляет меня выглядеть сумасшедшим сукиным сыном, то так тому и быть.

Мы все уходим примерно в одно и то же время, но, как всегда, я ухожу последним. Полли прижимается ко мне, пока мы идём к моей машине. Моя девочка устала, и я тоже. Знать, что мы идём домой, и я могу обнимать её, пока сплю, — это лучшее чувство в мире. То, что я смогу просыпаться с ней и начинать день с того, что она будет первой, что я увижу, — это то, что никогда не устареет.

Я всё ещё задаюсь вопросом, как мне так повезло, что она осталась после того, как я сбросил бомбу про её родителей. Я бы никогда на самом деле не заставлял Полли, но я был уверен, что, чёрт возьми, попытаюсь заставить её остаться и выслушать меня. Я сидел внизу, и когда это стало слишком, я направился к одному из своих запасных тайников. Поднёс грёбаную бутылку к губам, случайно оглянулся и увидел её сумочку.