Стожары. Повесть

Она поравнялась с мальчиком и зашагала рядом.

- Я знала, что ты по большаку не пойдешь…

- Так уж и знала…

- И как из класса ушел, как по саду ходил - все видела. - Маша покосилась на Саньку и тихо добавила: - и как метку на березе ставил - тоже видела.

- Какую метку?

- Тебе лучше знать. - Маша вдруг забежала вперед и загородила дорогу. - Ты что, Саня? Взаправду со школой простился?

Санька попытался обойти девочку сначала справа, потом слева, но она, крестом раскинув руки, теснила его назад:

- Нет, ты по-честному скажи, в глаза погляди. Я сама все узнаю.

- Ну и взаправду, - не глядя на девочку, хмуро признался Санька. - Что тут такого! Простился - и простился. Какой уж я ученик с двойками…

- Ой, дурной, ой, негожий! - всплеснула Маша руками. - Да кто ж виноват? Сам нахватал! С Девяткиным связался, от школьных дружков нос в сторону…

И много еще обидного, а может быть, и справедливого наговорила прямая и резкая на язык Маша.

Но Санька не стал с ней спорить, а только поковырял носком сапога землю и с трудом выдавил:

- Тебе хорошо говорить… У тебя и мать, и бабушка, и сестры взрослые. А у меня кто?

Маша устыдилась своей вспышки, опустила голову, Потом робко коснулась руки мальчика:

- Саня… а ты не надо! Ну, совсем не надо… А что отец не пишет, ты и не думай ничего плохого. И переэкзаменовка на осень - это тоже не страшно. Мы тебя выходим. И я помогу, и Алеша… Все лето заниматься будем.

- Хватит с меня! Я и так вполне обученный. Пахать, косить умею. В колхозе меня и с двойками на любую работу примут, - отмахнулся Санька. - Это тебе уж по ученой дорожке топать…

Маша с грустью посмотрела на мальчика… Если бы такие слова слышали его отец или Андрей Иваныч… Они-то надеялись на Саньку, верили в него…

Долго шли молча. Но молчать - это очень трудно. И, когда вышли на луг, Санька выломил гибкий прутик ракиты и принялся сбивать головки цветов, метелки высоких трав. Взмах, точный резкий удар, оттяжка на себя - Санька где-то читал, что кавалеристы именно так рубят лозу, - и головки цветов, точно подкошенные, падали на землю.

Тяготило молчание и Машу. Она занялась цветами. Цветов было много: круглые ромашки с ослепительно белыми, точно фарфоровыми лепестками и с золотой пуговкой посредине, пунцовые шары клевера, нежные сиреневые колокольчики, желтые лютики, белые зонтики тмина…

Маша жадно и быстро, как все, за что она ни бралась, нарвала большую охапку цветов и принялась плести венок. Сплела одно звено, второе… Медовый запах клеверных головок ударил ей в ноздри. Шмели неотвязчиво и трубно гудели над Машиным ухом, точно сердились, что эта босоногая девчонка уносит от них так много напоенных медовым соком цветов.

- Жадные вы, жадные пчелы! - засмеялась Маша. Она любила разговаривать вслух со всем, что жило на этой земле, - с пчелами, с травами, с телятами. - Смотрите, сколько цветов вам осталось! Я же нарвала совсем немножко. - И, встряхнув короткими волосами, Маша уже забыла про венок, сунула в рот пунцовую головку клевера и принялась высасывать сладкий цветочный сок.

Она была лакомка, Маша, и всегда умела найти в поле, на лугу, в лесу что-нибудь съедобное и вкусное.

Как только начинали зеленеть луга, она бегала с девчонками за щавелем. Потом подрастали дудки, остро пощипывающая язык кислица, сладковатый, с густым белым соком молочай, поспевала черемуха, земляника в лесу, черная смородина, малина, шиповник… И все лето Маша что-нибудь грызла, жевала, надкусывала. Язык ее становился шершавым, покрывался трещинами, окрашивался в разные цвета.

«Ты бы не каждую траву жевала! - сердилась мать. - Мало ли зелени на земле растет - всего не перепробуешь».

…Маша оглянулась. Санька по-кавалерийски расправлялся с колючим чертополохом. Взмах, удар, оттяжка. Прут свистел, как сабля. Но чертополох был живуч и только вздрагивал от ударов да насмешливо кивал Саньке крупным малиновым цветком, распустившимся на макушке. Гибкий прут не выдержал и переломился.

- Ой, не годишься ты в кавалерию, Саня! Совсем неспособный, - засмеялась Маша.

Санька вспыхнул и отбросил обломок прута. Маша протянула ему пучочек клевера:

- Ты попробуй. Вкусно-то как! Прямо чай с медом.

Санька засунул руки в карманы - он не охотник до таких сладостей.

- А вот и закусочка к чаю, - сказала Маша и, сорвав пустотелую дудку, очистила ее от кожицы и, звучно хрустя, принялась грызть, точно морковку.

- Да ты всю траву пожуешь, - усмехнулся Санька и взял у Маши кусочек клевера. Пососал одну головку, другую. И правда, это было вкусно.

Так, лакомясь и болтая, они миновали луг, спустились к речке, перебрались по дощатому, шлепающему по воде настилу на другой берег и поднялись на пригорок.

Кряжистый, искривленный дуб шумел на ветру. Маша глянула на Саньку, и веселый огонек блеснул в ее глазах. Подскочила к дубу и быстро, как по лесенке, вскарабкалась вверх.

- Саня, залезай сюда!

Санька оглянулся - кругом никого. Он не заставил себя просить, залез на дерево, но уже выше, чем девочка. Прогнулись под ним тонкие сучья, вот-вот обломятся. С опаской поглядела на него Маша.