Стожок на поляне

Кровь ударила в виски - и отхлынула тут же. Легко голове, легко не верящему в близкий конец телу. «Подтверждается!» Понял Витун и - понявши - не попортил...

Прикусил губу - аж тёплое, кисловатое ощутилось во рту: «А имени твоего, Витун, узнать так и не удосужился...»

Московский гость подровнял бумаги в стопке, приподняв лист, прочёл:

– Рудняков исправно исполнял поручения контрразведки, вознаграждался... псевдоним - Регент, он же - Старицкий... Обслуживал и разведки стран Антанты, у англичан фигурировал как Джокер...

Пауза. Как и положено, ничего не выражающий взгляд.

– Почему вы довели это до нашего сведения? - сказал очень тихо, как умеют говорить привыкшие к власти над жизнью и смертью. Уверенные, что словечко каждое с губ поймают.

Усмехнуться, податься вперёд:

– Обрыдло! В глуши, с мужичьём сиволапым! От созерцания реки постылой осатанеешь! Этот, пардон... - ткнул пальцем в бумаги, - обещал за границу! Счёт в банке! Десять лет ожидания...

Ногу на ногу.

– Ах, ждите! ждите! ждите! - смех - почти истерический. - Кровная арабская лошадь, Булонский лес! Большие Бульвары...

Глаза подёрнулись дымкой мечтательности.

За красной портьерой шантана...

– Прекратить.

Провести пальцами по отросшей щетине:

– В последний приезд Витун передал приказ Руднякова - ещё ждать. Издеваться?! Не позволю!

– Чего ждать?

– Устранения ваших лидеров, расчленения государства. Помимо Руднякова, в заговоре участвуют Смирнов, Белобородов, Сокольников...

Торопко застучала «Оливетти». Впереди тьма, но уже блестит в ней топорик. Начался отсчёт минут до тех последних, когда названных сволокут в подвал, ударит в затылок пуля и брызнет кровь, как она брызгала у десятков тысяч их жертв.

– Хотите чаю?

– Благодарю. Нельзя ли рюмку хорошего красного вина?

– Позже.

Ткнул кнопку. Дюжий, лет двадцати пяти, глазки близко посажены - принёс чай в стаканах с подстаканниками. Удалился, будто нехотя.

– Поговорим подробнее.

– Я знаю от Витуна, что ему известны подробности от Руднякова...

Ах, посланец Москвы! Всё когда-то сделается от тебя мертво. А Волга-река и без того нежива. Ночь, костёр на косе. Уха будет кипеть - на отваре из красных, полукрасных, бывших красных... из всех до единого! Какая бурляще-жирная! И до чего же занятный (не пенёк, не куст) рыбачок! - откуда ни взялся - похлебает стерляжью... И заживёт...Безумие мученика?..