Страдания и Звёздный свет

— Вам еще что-нибудь нужно? — спросил мужчина.

Я покачала головой, мои пальцы переместились к ремням, фиксирующим мою броню, и начали автоматически расстегивать ее. Я чувствовала себя как механизм, работающий на холостом ходу, но не способный прекратить движение, следуя движениям своего тела и не замечая ни одного из них. Я была одновременно и здесь, и где-то совершенно в другом месте, и я не думала, что во мне осталось достаточно сил, чтобы попытаться воссоединить эти части, даже если бы у меня было полмысли попытаться это сделать.

Он поклонился и вышел из комнаты, а я продолжила раздеваться, бросая тяжелый, окровавленный металл на пол часть за частью, прежде чем стянуть с себя нижнее белье и забраться в ванну.

Вода оказалась горячее, чем я ожидала, кожу покалывало, когда она пыталась ошпарить меня, но я не делала никаких попыток охладить ее, просто погрузилась в ее объятия, опустив голову под воду и медленно выдыхая, пока грязь битвы смывалась с моей кожи.

Я подняла воздушный щит вокруг себя, оставаясь под водой, скрываясь от мира и всего, что он мог предложить, в мутной воде, хотя я знала, что не могу оставаться здесь вечно. Но я хотела этого. Я хотела раствориться в этой воде и забыть… обо всем.

Я использовала свою магию воздуха, чтобы остаться под водой, вдыхая воздух под поверхностью и удерживая мысли о моей сестре, пока я боролась с желанием разбиться вдребезги. Я надеялась, что она будет здесь, когда я вернусь, но теперь я даже не знала, с чего начать поиски, ее судьба была такой же мутной, как вода, в которой я пряталась, и страх за нее поглощал меня, даже когда я изо всех сил цеплялась за веру в то, что она все еще жива.

Я перебирала в уме сообщение, которое послал мне Габриэль, пытаясь собрать его воедино, пытаясь найти смысл в словах, которые, как я знала, должны были иметь огромное значение. Это была одна из немногих ясных вещей, оставшихся у меня, хотя смятение, которое я испытывала из-за пророчества, которое он мне даровал, означало, что эта задача имела так же мало смысла, как и все остальное.

Какое-то движение ударилось о щит, который я оставила вокруг себя и резко поднялась на ноги, втягивая свежий воздух, отбрасывая черные волосы с лица, моргая от воды, каскадом стекающей по ресницам, и рассматривая две огромные фигуры в комнате.

— Прости за вторжение, bella (п.п. красавица), — прорычал Данте Оскура, когда мой взгляд столкнулся с его взглядом, искры электричества его Штормового Дракона встретились с волной тепла, которая инстинктивно вырвалась из меня, прежде чем обе наши магии снова стали спокойными.

Мой взгляд переместился с него на Леона Найта, который стоял рядом с ним: перевертыш-Лев выглядел серьезнее, чем я когда-либо его видела, его роскошные светлые волосы были спутаны и неухожены, а глаза потемнели от пережитой битвы.

— В чем дело? На нас напали? — потребовала я.

Они быстро отмахнулись от меня, прежде чем я успела подняться из ванны, и я растерянно смотрела между ними, когда Данте прочистил горло.

— Дариус Акрукс — это потеря, которую все мы перенесем с большой печалью, — тихо прошептал Данте, и что-то похожее на нож вонзилось в мое сердце от внезапного изменения нашего разговора и звучания этого имени. — Его жертва ради этого дела войдет в историю Солярии и никогда не будет забыта. A morte e ritorno. (п.п. До смерти и обратно)

Я сжала правую руку в кулак, из нее сочилась кровь, рана продолжала кровоточить, порез от лезвия из солнечной стали постоянно болел, и я отказывалась даже пытаться его залечить.

Взгляд Леона переместился на мой кулак, который я положила на край ванны, и его золотые глаза, казалось, горели пониманием.

— Этот порез — в память о нем? — спросил он, и я почувствовала, как сила его Львиной Харизмы давит на меня, как его дары побуждают меня открыться, опереться на него в поисках облегчения и поддержки, но я не поддалась порыву.

— Это в память о клятве, которую я принесла его кровью и своей, звездам, которые сидели и смотрели, как вершится эта судьба, — прорычала я в задней части своего горла.

— Ты хочешь, чтобы остался шрам? — спросил Данте, и я кивнула, признавая причину, по которой я не сделала попытки залечить рану, хотя я знала, что порез, сделанный солнечной сталью, скорее всего, останется шрамом. — Я могу помочь тебе закрыть ее, сохранив шрам, — добавил он, протягивая мне руку.

Я колебалась лишь мгновение, прежде чем поднять кулак и позволить ему взять моя руку. Вода капала на пол комнаты, когда Данте перевернул мою руку и разжал пальцы, его темные глаза сверкнули при виде глубокой и неровной раны.

— Возможно, тебе придется отозвать своего Феникса, чтобы это сработало, — пробормотал он, воздух потрескивал, пока он призывал свои дары, и мой пульс заколотился в груди при мысли о том, что я снова почувствую мощь этой силы.