Страдания и Звёздный свет

Я открыл глаза, чтобы посмотреть на Джеральдину: три нимфы прыгнули за ней, но она взлетела в небо на столбе воды прежде, чем они успели коснуться своими щупами носков ее сапог.

Нимфы закричали, издавая хрипы, а Джеральдина достала из кармана мешочек и сунула в рот горсть аконита, после чего разорвала на себе одежду, сместилась и упала с неба прямо в гущу адских тварей. Ее доспехи разлетелись во все стороны, Афина вскрикнула от испуга, когда острый нагрудник едва не проткнул ее. Хэдли схватил ее, притянул к себе и отшвырнул от нее кусок доспехов, словно это его самого чуть не снесло.

Четыре могучие лапы ударили по земле с грохотом, от которого задрожала плитка подо мной, и Джеральдина залаяла, как ищейка по пятам за свежим убийством, всеми тремя своими могучими головами.

Она рвала нимф, черная кровь брызгала из трех челюстей, а ее огромные лапы размахивали и пинали, отбрасывая от нее еще больше нимф.

Звук бьющегося стекла заставил меня обернуться, и мои глаза расширились, когда я увидел трех застывших нимф. Тори освободилась от их тел, сокрушив еще одну из их спутниц, ее темные глаза пылали так, что у меня сжалось сердце.

Ее зеленый взгляд окинул пустой участок воздуха, в котором находился разлом, и она улыбнулась дикой, ужасающей улыбкой, которая мгновенно заставила меня вспомнить Дикого Короля, породившего ее.

— Сейчас, Джеральдина! — крикнула она, голос королевы прорвался сквозь шум битвы.

Моя девочка подняла три окровавленные головы, выкрикивая свое согласие, и бросилась бежать, заставив нимф рассыпаться и отступить от алтаря, а монстров — направиться к Тори и прочь от нас.

Мне удалось собраться с силами и подняться на ноги, из пореза на запястье все еще капала кровь, но я почти не замечал этого, наблюдая, как могущественный зверь, который был девушкой, которую я любил, мчится в нашу сторону.

Джеральдина в прыжке пронеслась над нашими головами, и я, кружась, наблюдал, как она переместилась в воздухе, приземлившись прямо в центр каменного алтаря в форме фейри, с обнаженной задницей и издав воинственный клич.

Магия вырвалась из нее волной воды, которая обрушилась на всех, кто был прикован к алтарю, окружая нас и фейри, которые были прикованы и замучены, чтобы накормить меня и других Сирен, прежде чем застыть в ледяной купол, мерцающий силой вокруг нас.

Последовавший мгновение спустя взрыв едва не сбил меня с ног, земля затряслась, жар полыхнул по защищавшему нас щиту и заставил воду капать нам на головы, поскольку лед начал таять под натиском огня.

Вздрогнув, Джеральдина еще несколько секунд держала щит, прежде чем упала на колени, и вода, растаяв, унеслась огромной волной, открыв взору принцессу пламени, стоявшую среди кучи пепла.

Мои губы раздвинулись, когда я увидел разрушения, которые Тори соткала своей силой: ни одной нимфы не было видно, и ближайшая стена огромного поместья, стоявшего у нас за спиной, тоже превратилась в руины.

Пламя лизало комнаты, освободившиеся в результате разрушения здания, и в течение нескольких долгих мгновений все мы могли лишь смотреть на девушку, оказавшуюся в эпицентре взрыва.

Тори Вега смотрела на нас, ее грудь вздымалась, а кровь все еще оставалась застывшей на ее боку от огромной раны. Еще больше порезов и синяков появилось на ее коже, когда она ослабила хватку своего Феникса, и огонь вырвался из ее тела, крылья исчезли вместе с ним, оставив девушку, которую я знал, стоять на месте легендарного существа, свидетелями которого мы все только что стали, обладая силой сверх всякой меры.

— Звезды помилуйте нас всех, — пробормотала Антония Капелла, ее глаза переместились на голубое небо над головой, как будто она могла увидеть сквозь восходящий рассвет мерцающие сущности над головой.

Хруст босых ног по разбитым обломкам заставил меня снова повернуться, и я увидел Джеральдину, которая шла ко мне, демонстрируя свое тело любому, кто взглянет в ее сторону, а в ее глазах был взгляд, способный вновь зажечь мир.

— Джерри, где ты… — начал я, но она прервала меня, схватив меня за шею и прижав к своему телу. Другая ее рука обхватила мой позвоночник, и прежде чем я полностью осознал, что происходит, я обнаружил, что она опрокинула меня назад, захватив мой рот своим, и я прижался к ней, как чертова ракушка к корпусу корабля.

Любые протесты, которые я мог бы выразить, умерли на моем языке от вкуса этого поцелуя, но мое сердце прыгало, колотилось и чуть ли не скакало галопом в моей груди. Я поддался ее зову, ее песне, более сильной, чем даже соблазн величайших Сирен на земле.

Джеральдина целовала меня так, словно я принадлежал ей, и в это мгновение, да и во все другие мгновения, она принадлежала мне. Я был ее созданием, хорошо это или плохо, и она пришла за мной в темноте, когда я нуждался в ней больше всего.

Джеральдина внезапно отпустила меня, поставив на ноги, и влепила мне такую сильную пощечину, что мое лицо дернулось в сторону, а жало ее ладони прочертило кожу, когда я ругнулся на нее и оступился на шаг.

— Какого черта это было?